Array LeeRan88 - Третий закон Мерфи [СИ]

— Так что ты думаешь обо всем этом на самом деле? — с нажимом уточнил он.

— Ты так цинично привязал к себе Поттера, облегчая ему жизнь. Защищал, заботился, подкармливал, но не сделал ничего, чтобы он стал сильнее, чтобы ему жилось легче и подготовить его к тому, что его ожидает. Ты не захотел отходить от того алгоритма, который знал, чтобы оставить себе место для маневра. Потому что у тебя было послезнание. При том, что ты можешь узнать будущее по-другому. У тебя такие способности, но ты их не используешь.

— А что насчет Северуса Снейпа? — вкрадчиво спросил Волхов. В глазах его плескалось бешенство.

— Меня удивляет, почему ты выбрал профессора Снейпа. Ты говорил, что любишь его, но сам ставишь его в неловкое положение, обязывая своими поступками, своими словами, не спрашивая о том, нужны ли они ему. Он взрослый человек и сам может о себе позаботиться, в отличие от Гарри. Профессор Снейп сам справлялся со своими трудностями. Почему ты посчитал его более достойным, чем ребенка, которому ты реально мог помочь? Ты был с ним четыре года, но толком не сделал ничего. Вот этого я понять не могу, как и твоей болезненной одержимости собственным деканом. Такое ощущение, что остальные для тебя просто не существуют. Остается только надеяться, что ты не наделаешь еще больше глупостей, чем уже успел. Почему ты настолько верен ему, несмотря на его отталкивающее поведение? Ты поспешил, когда признался ему. Одно дело догадываться, а другое — знать точно. Что ты хотел этим добиться? Он учитель, а ты ученик. Правильней было бы дождаться окончания школы и попытаться добиться его… симпатий тогда, и только тогда. На что ты рассчитываешь?

Я склонила голову набок, рассматривая Вадима с отстраненным интересом. Тот хватал ртом воздух, его буквально распирало от эмоций. Его возмущение было настолько велико, что он не мог найти слов. Страшно не было, хотя в голове плескалось осознание, что будь я в обычном состоянии, уже обливалась бы холодным потом. Ту боль, которую он мне причинил, я помнила очень хорошо.

— Есть какая-то ирония в том, что статистически самое большое количество преступлений совершается из-за любви. Я никогда не любила, — я почувствовала, как меня отпускает. Вадим уже убрал руку, но я все еще сжимала амулет. Заряд кончался. — Но меня это чувство пугает, хотя, наверное, я бы не отказалась полюбить. Когда ты говоришь про него, мне грустно и больно. Глядя на тебя понимаешь смысл высказывания «любовь — боль».

Я бросила амулет на колени Волхова.

— Не смей меня осуждать! — наконец нашел слова Вадим, сжимая кулаки. — Это не ты жила там! Ты не была на моем месте, ты ничего не знаешь!

В душе царило опустошение. Я опустила глаза, пытаясь успокоиться и заговорила.

— Зачем ты так сделал, Вадим? Ты понимаешь, что так нельзя? Ты понимаешь, что как бы логично ни звучали аргументы моей «идеальной» версии, они основаны в первую очередь на моем же мировоззрении, которое проистекает из жизненного опыта, морали и принципов. Но я тоже человек и могу ошибаться. Ты должен был сам решить для себя, что ты сделал не так и сделал ли вообще, осознать, принять и сделать выводы. А вместо этого получил… вот это всё, — я помедлила, но все же закончила. — Я не могу тебя осуждать, а тем более судить. Я не на твоем месте, ты прав. Ты сам выбрал, и ты сам будешь нести ответственность за последствия своего выбора. И этого уже не изменить… Прошу тебя, больше не надо так делать, не вынуждай меня озвучивать свои мысли. Они могут быть неверными с твоей точки зрения. Или вообще не иметь смысла. Идея была в том, чтобы ты дошел своим умом до понимания себя, своих поступков и их последствий. Возможно, ты бы открыл в себе что-то совершенно другое… лучшее? А вместо этого возвел между нами стену. Теперь я вряд ли смогу помочь тебе. Мы не сможем доверять друг другу. Насчет оплаты… Подумай сам. В любом случае, я остаюсь тебе должна.

В молчании я взяла свою сумку и, медленно переставляя ноги, пошла к двери. Вадим так и не сказал мне ничего.

В Пророке долго мусолили итоги Турнира. Разные деятели высказывали свое, несомненно, ценное мнение. Папа тоже вставил свои пять копеек, напечатав в «Придире» обширный обзор. Он бы мне даже понравился, потому что аналитическая часть была неплоха, только вот итоги заставили меня покраснеть, а потом и загрустить. Оказалось, что во всем виноваты мозгошмыги в головах организаторов, а конкретно — директора Дамблдора, ну а с ним и остальных директоров. Потом папа прошелся по Бэгмену, не упоминая имени, конечно. В тексте просто было упоминание о жуках-переростках, которые падки на «сладкие» новости. Мистер Бэгмен в своем полосатом костюме и впрямь напоминал то ли гигантскую осу, то ли колорадского жука.