Array LeeRan88 - Третий закон Мерфи [СИ]

— Этим я тоже занимался, — высокомерно перебил слизеринец.

— Но… Я, конечно, с Гарри общалась совсем немного и не знаю его так, как ты, однако, судя по твоему рассказу и по тому, что я вижу в Поттере… — я помедлила, сомневаясь, что стоит говорить то, что думаю, но требовательный взгляд Вадима подразумевал, что молчание сделает только хуже. — Всё же я могу сделать вывод, что сделал ты недостаточно.

— Недостаточно?! — голос Вадима дал петуха. Изумление и раздражение читались в каждом его жесте. — Что значит недостаточно?! Ты совсем, что ли?

— Ну, раз уж у нас откровенный разговор… Я считаю, что ты мог сделать много больше, но сделал ровно то, что не требовало от тебя особых усилий. Покровительственное отношение к мальчику, конечно, помогло ему в школе и отчасти дома, но по сути для него не изменилось ничего. Такие дети как Гарри жаждут больше всего обрести семью, близких. Возможно, если бы ты сумел стать для него… братом, он не связался бы с Роном и Гермионой, не пытался бы заменить, компенсировать ими свою потребность в семье и поддержке. А твои рассказы про Петунью… Это несколько некрасиво выглядит, такое ощущение, что тебе комфортнее было общаться с ней, чем с мальчиком из чулана. Ты никак не повлиял на миссис Дурсль, чтобы улучшить отношение этой семьи к Гарри. Я понимаю, что это звучит некорректно, но хочу разобраться, как и ты. Ты снисходишь до него, и при этом у меня создается такое ощущение, что ты делаешь это просто из любопытства, а не потому что он тебе дорог и что-то значит для тебя.

Волхов злился. По стенам метались тени, в комнате ощутимо похолодало, все вокруг стало выцветать еще больше, превращаясь в черно-белое контрастное нечто. Будто я очутилась в старом кино. Вадим выдохнул облачко пара и с заметным усилием взял себя в руки.

— Нет, ты мне скажи, а что по-твоему надо было сделать?! Я давал ему всё, что мог на тот момент. Напоминаю, тогда я думал, что всё вокруг моя галлюцинация. Ты всерьез думаешь, что я был бы братом своей галлюцинации? Серьезно?

— Даже если и так, это всего лишь характеризует твое отношение к жизни и натуру. Но судя по твоей реакции, ты и сам понимаешь, что был не совсем прав. Элементарно, как фанат и читатель, ты не мог не знать, что ребенок, который никому в жизни не был нужен, был обузой, и которому постоянно об этом напоминали, без друзей, не мог не привязаться к первому, кто проявил бы к нему интерес и показал нормальное отношение. Он жаждал от тебя не просто приятельского отношения, ему нужна была любовь…

Вадим молчал, открывая и закрывая рот, будто выброшенная на берег рыба. Он тяжело сверлил меня взглядом и сжимал подлокотники своего кресла, будто готовился прыгнуть. Я настороженно замолчала. Ничего не получается, всё идет не так. Но остановиться он мне уже не даст. И словно подтверждая мои мысли, Вадим хрипло и неестественно спокойно сказал:

— Продолжай.

— Я… Моя плата… не подходит. Я не справляюсь. По идее эти вопросы нужно было поднимать намного позже, но у меня не получилось плавно подвести тебя к этому. Извини, все же работала я по большей части с детьми. А ты уже давно не ребенок, — я жалко улыбнулась, кусая губы. — Считай, что я озвучиваю вопросы твоей совести. Судя по твоей реакции…

— Ну, раз ты моя совесть, то давай, доведи разговор до конца.

Я колебалась. Вадим выглядел достаточно спокойным, но в его глазах появилась искра нехорошего интереса. Впрочем, попытку достучаться до него всё же стоило сделать. Возможно, он услышит.

— Хорошо. Ты помнишь, в первом фильме директор говорит, что Гарри защитила любовь? Я не помню, книжное это выражение или вольное толкование сценаристов. Мне больше всего запала в память эта фраза. Я всё же думаю… И искренне верю в то, что мы сюда попали неслучайно. Возможно, что мы сделаем что-то к лучшему… Что второй шанс нам дали не зря. Говорят, что красота спасёт мир. Я думаю, что под красотой подразумевают гармонию. Я также верю в то, что мир может спасти любовь. Любовь и гармония…

Я не успела закончить мысль, как Вадим неожиданно метнулся вперед с хватил меня за руку. На его лице проступило что-то хищное, почти злое. Волхов усилил хватку, и я почувствовала, как он сжимает мои пальцы поверх насильно всунутого в руку амулета. Я не успела возмутиться или испугаться, как разум прояснился. На меня нахлынуло холодное, отстраненное спокойствие.

Да, начиная этот разговор, я не учла, что его любопытство было отстраненным, то есть воспринимать мои аргументы он был не в состоянии. И Волхов не учел реакцию «идеальной версии» меня.