Шеннон МакГи - Драконьи норы и другие ловушки

Она выглядела такой довольной, ведя за собой двух взрослых, высоко подняв голову. Я знала, что могу поверить леди Фамай, когда она сказала, что ребенку повезло быть здесь. Она не была похищена или по принуждению. Это было только потому, что она не знала, что ее ждет. Это счастье исчезнет. Они превратят ее в кого-то, кого ее собственная мать не узнает. Так же, как и Майкла.

Но сейчас все было по-другому. Надежда шевельнулась в моей груди. В отличие от Майкла, здесь у меня была фора. Возможно, мне удастся поговорить с ее матерью, убедить ее в том, что я знаю, и вернуть ее ребенка. Конечно, леди Фамай не может отказать матери в ее детях, не устраивая сцен.

— Миледи, — сказал Габриэль с легким поклоном, когда они вошли, — Кахая сказала, что мы вам нужны.

Леди Фамай смотрела на меня. Услышав вопрос мага, она наклонила голову и снова начала махать веером, теперь уже лениво.

— Да, спасибо, что пришли так быстро. Мисс Тайрин уже уходит. Не так ли?

Хотя мне было больно, я тоже поклонилась. Это было неловко. Я гораздо больше привыкла к реверансам, но формальности нельзя было игнорировать, даже когда речь шла о замаскированной змее.

— Да, миледи. Спасибо, что уделили мне время.

Повернувшись, чтобы уйти, я задержала дыхание, проходя мимо магов. Я не могла чувствовать их магию, не так, как когда моя собственная сила была освобождена, но они все еще пугали меня. Я не сомневалась, что именно поэтому она послала за ними… чтобы заставить меня уйти, как только ей надоест со мной разговаривать.

У двери я остановилась, собираясь с духом, прежде чем повернуться.

— Леди Фамай?

Ее брови взлетели вверх в кратком удивлении.

— Да?

— Вы должны отпустить Бенджамина домой. Его семья скучает по нему. Он им нужен.

Она посмотрела на Аню и Габриэля с легкой улыбкой на губах.

— О, я не знаю. — Она постучала веером по губам, преувеличенно задумавшись. — Давай заключим сделку?

О, мне не понравилось, как это прозвучало. Я с трудом сглотнула.

— Это зависит от условий сделки.

— Кахая, иди сюда. — Когда ребенок повиновался, леди Фамай пригладила несколько волосков с лица. — Как насчет того, чтобы прокатиться сегодня по реке?

Кахая взвизгнула от восторга, но быстро подавила шум и присела в глубоком, хотя и покачивающемся реверансе.

— Да, госпожа! Спасибо, леди! Я имею в виду, пожалуйста, леди!

Улыбка леди Фамай была снисходительной, даже ласковой. Я пыталась воздерживаться от гримасы; не нужно было показывать Кахае мой гнев. Хорошо, что леди не была с ней жестока, и все же я не могла не возмущаться добротой леди Фамай к ребенку. Было несправедливо, что, несмотря на то, что я знала, а именно, что она была гнилой в глубине души, она могла казаться такой доброй на первый взгляд. Это была одна из тех вещей, из-за которых было намного труднее убедить кого-либо, что ребенок в опасности.

Леди Фамай по-прежнему обращалась к Кахае.

— Сегодня мы нанимаем нового слугу, дитя мое, — сказала она. — Думаю, кто-то, кто немного лучше знает Восточную степь. У графского управляющего будут имена тех, кто подходит на эту роль. Когда мои собеседования на эту должность закончатся, мы спустимся к реке на пикник. Я бы хотела, чтобы ты оседлала лошадь, и мы могли бы уехать, как только закончим мои дела с мисс Тайрин.

— Да, госпожа! — Сделав последний реверанс, Кахая вылетела из комнаты так быстро, что за ней потянулся легкий ветерок.

Когда она ушла, я откашлялась.

— Сделка, леди? — От меня не ускользнуло, как небрежно она упомянула, что прибегла к услугам графа для такой простой вещи, как прислуга.

— Да. — С этими словами она откинула темные волосы за спину. — Кахаю ничего не должно расстраивать. Этот переход будет достаточно трудным, как только волнение пройдет. Если ты хочешь, чтобы Бенджамин вернулся домой, ты не сделаешь ничего, чтобы помешать моей работе здесь, в Дабскине.

Мое сердце упало, и я посмотрела на Бенджамина, сидящего на диване. Его руки свободно лежали на коленях, и выглядел он неплохо… напротив, борода была тщательно выбрита, а волосы аккуратно заплетены в косу. Он не выглядел ни изможденным, ни больным, ни даже слегка испуганным. Черты его лица были гладкими и спокойными. Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он просто задумался. Только его глаза, остекленевшие и безучастно смотревшие вперед, если не считать редких медленных морганий, подсказывали мне. Его зрачки почти полностью затмили карие глаза, придавая им жутковатый оттенок.