Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

— А это было что-то вроде… прихожей? Посидеть на дорожку, глотнуть чая, еще раз поговорить. У Михеля всегда были удивительно вкусные травяные чаи. Бодрящие…

Ровный голос сорвался.

И безымянный бессильно сполз по стене вниз, закрывая лицо руками.

Невозможно представить, что все это под землей! Коридоры веером расходились в стороны от комнаты под прихожей, и ни один не был пустым. Библиотека, куда они едва заглянули (и откуда не ушел бы Клод, не будь он занят потерявшим сознание безымянным), теплица, откуда не ушла бы уже Латка. Комнатушка, прямо-таки забитая стеклянными и глиняными флаконами, колбами, мензурками… это еще понятно. А вот зачем магам такая пропасть цепей? Каменные, стеклянные, золотые, железные, уложенные в прозрачные пакетики, они буквально заполнили угловатую комнату с теплым невесть отчего полом.

Странный небольшой зал, где на стеклянных столах и полках были разложены… разложено… божья пара, и слов-то сразу не подберешь… диковины там были, вот что. Стимий взял в руки одну. И в момент выронил, потому что прямо перед ним на полу возник гигантский зверь с ярко-оранжевой пятнистой шкурой. Зверь выскалил сахарно-белые клыки, со вкусом зевнул, и не обращая никакого внимания на прошившую тело стрелу Тира, по-кошачьи мягко прошелся по полу. Сверкнул зелеными глазами и исчез…

— Морок-камень.

— Ч-чего? — Стимий обнаружил, что может шевелиться… и что — хвала Дару за его милость — штаны, как ни странно, сухие. Выпить бы… божья пара, милости Судьбины-богини… и чем он думал, отправляясь с этой неугомонной компанией без глотка выпивки? Драконы, погони, всякие мажьи выходки. Мороки вон теперь! А у него ни бутылочки в запасе, ни фляжки. Последнюю стратил на растирку южанина, когда тот рыбу свою ловил. Эх… Пива и того нет. Может, Дан чего принесет? Стимий не верил, что шустрый водник попал в беду. Кто-кто, а Дан выкрутится, язык у него шелковый, да и умом парень не обижен.

— Камень, в котором видения какие-то заключены, — Тир поднял с пола чудом уцелевшую стрелу. — Иноземные звери, красивые места, портреты принцесс. Я при дворе видел.

— А чего стрелял тогда?

Рыцарь не удостоил его ответом. Только взглядом заледенил. Мол, а тебе-то чего? Стрелял и стрелял, что непонятно? И впрямь дурацкий вопрос. Чего рыцарям еще делать, как не стрелять? Скорые они на руку, рыцари. На мозги б такие скорые были!

— Дорогая, небось, штука?

— Весьма.

— Придумают же… — Стимий почесал ухо, испепеляя взглядом напугавшую штуковину, но все-таки решился. — Злишево отродье им на погляд вместо тещи. Дорогие, говоришь? Возьми тогда пару-тройку. Чует моя душа, понадобятся.

Личные комнаты они смотреть не стали. Открыли дверь в первую, посмотрели на брошенное на постель светлое платье, оброненный гребень, столик, где остались ждать давно погибшую хозяйку коралловые заколки для волос. И закрыли снова. Не пустило что-то.

— Разумно с их стороны… — Тир вернулся в прихожую, когда Стимий уже запаковывал мешок с отобранными вещами. И вернулся весьма раздосадованный — ни в одной из комнат-залов-коридоров не нашлось ничего, похожего на оружие. Так-то сокровенное убежище устраивало его со всех сторон, кабы не эта оплошность древних магов. И ведь говорил безымянный про защиту что-то… только про какую? Ни мечей, ни стрел, ни мортирок, ножи и те только столовые! Как они защищаться собирались, одним волшебством, что ли? А может, и впрямь… никто ж не нашел, не тронул убежище за столько лет. Если и находили, то дальше верхнего зала — входа — не прошли.

— Что именно?

— Я про магов. Защитить это «сокровенное» вот так, дополнительной стенкой. Чтоб отзывалась только на прикосновение мага.

— Вольных магов. Кого попало не должно пускать, — отозвался Клод, не поднимая головы. Его ладони плотно лежали на висках безымянного. Интересно, не вспомнит ли он заодно и имя? Сколько, кстати, ему лет? Если он был здесь, значит… это что, ему больше трехсот лет? Невозможно… — Иначе все бы давно нашли и ограбили.

— Вольных? А его тогда почему пустило? Он-то в ошейнике.

— Да, странно.

— Да с ним все странно. Как он, кстати?

— Лучше. Знаешь, у него узор изменился.

— Какой узор?

Лекарь досадливо фыркнул, как всегда, когда ему мешали работать.

— Ну узор… внутри. Ты же говорил, видел, когда сам браслет надевал?

— Видел. А ты… тоже надевал?

Чтоб Клод прикоснулся к этой гадости? Конец света.

— Да мне-то зачем? Я и так вижу. У скованных узор будто льдом сверху прихвачен. Грязным таким… как вода в канале… и у него тоже. Что я ни делал, он на месте оставался. А сейчас будто протаял. Не весь, а так, как льдинки по краям на солнце. Понимаешь?