Андрей Лазарчук - Дочь Белого Меча

И вот мы идём хватать молнию, потому что иначе просто невозможно…

Шеру шевельнулся у неё на плечах, а в следующий миг Ягмара увидела выход.

Это было чёрное на чёрном, но почему-то выделяющееся — как шёлковый лоскут на покрытой сажей доске. Лоскут по форме напоминал кривовато усмехающийся рот.

Ягмара снова начала считать шаги. Тьма сдула ещё какой-то слой её пепла, и она поняла, что, в каком бы направлении они ни шли, всё равно вышли бы к этому ухмыляющемуся рту. И ещё она пожалела, что вышли так быстро, потому что идти во тьме ей нравилось всё больше и больше…

До выхода оказалось семьсот шагов. Потом шаги перестали быть неслышными, под ногами захрустела мелкая галька…

Это был громадный камень, напоминающий половинку шляпки гриба. Они вышли из-под него и остановились, мгновенно пьянея от звуков и запахов. Перед ними лежала долина в форме чаши с неровными краями, а над головой, в бездонном синем небе, сияла серебряным светом огромная луна. Каждый камушек под ногами, каждая травинка, каждое дерево на склонах были видны резко и отчётливо.

— Дворца нет, — сказал Ний.

Дворца не было, но исполинское дерево с обломанными нижними сучьями стояло на месте, и Ягмара почему-то была уверена, что и каменная плита близ дерева так и лежит, как лежала в другой такой же долине, или в этой же, но в другом времени, или в этой же, но в другом месте…

Шли, пока светила луна, а когда она приблизилась к краю чаши, решили остановиться, поскольку масло для фонарей и факелов забыли взять. Многое забыли взять, потому что мысли были совсем о другом…

Расселись среди замшелых валунов и кривых деревьев. Акболат и Овтай остались сторожить, велев остальным поспать хоть немного. Ягмара пристроилась на толстой подушке мха между корней, опершись плечами и головой о наклонный ствол берёзы.

Внутри неё всё ещё летали клочья пепла, но она уже не понимала, что на них написано…

Ний подобрался легко и бесшумно, пристроился рядом, шепнул:

— Чуть подожди, не спи…

— Не сплю.

— Ты, когда шла… у тебя было такое, что ты вот сейчас раз — и всё-всё поймёшь?

— Не совсем такое… но да, было.

— Я вот что понял. Он пробрался сюда. С нами.

— Как?

— Внутри нас. По частичке в каждом. Как он разбрасывает себя по миру в своих детях…

— Не понимаю. Ведь железо защищает… мы потому и пошлю в башню…

— У него есть связь с древними богами. И, когда мы ночевали в зале этих древних богов, в нас стала проникать его сущность. Медленно, по частям, тут же прячась, чтобы мы не заметили… Я думаю, Аллам потому и убил Масани и попытался убить себя, потому что понял, в чём дело.

— Аллам? Старший служитель?

— Да. Аллам был учителем Масани, наставлял его в древней вере. Я в самом начале услышал обрывок их разговора, тогда ничего не понял, только во тьме дошло. Я думаю, именно Масани превратился бы в Черномора… а что будет теперь — не знаю.

— Но тогда снаружи кто — не настоящий Черномор?

— Он умеет быть в нескольких телах, для него это пустяк. Потом бросает ненужное, и всё.

— Постой. Если Масани умер и Аллам… умер… наверное… и другие служки пропали — то, значит, осталась только часть его? Половина?

— Я не знаю в точности, как это происходит. Может быть, эта потеря частей для него фатальна, и они не смогут соединиться. А может, это как вода — ты разбиваешь половину кувшинов, но и из остальных можешь наполнить бочонок. Воды будет меньше, но она всё равно вода…

— Вернее, яд.

— Яд. Пусть яд. Да, яд… и мы не чувствуем его, пока его мало, но когда он в ком-то скопится…

— Я поняла. И что нам делать? Просто убить себя?

— Возможно… Понимаешь… я уверен, что собираться, сливаться — он будет во мне. Дай слово, что, если увидишь… в общем, если я вдруг начну как-то изменяться… ты же поймёшь, правда? Тогда убей меня, пожалуйста.

— А игла?

— Вот, — и в руку Ягмары легло почти горячее хрустальное яйцо. — Шкатулку я выбросил, чтобы не таскать лишнее…

Ягмара долго молчала.

— Да, — сказала она. — Я сделаю. Я хотела, чтоб мы… конечно, не так…

— Я тоже, — сказал Ний и исчез тихо, как и появился.

Ягмара на ощупь нашла в торбочке полулуницу, надела на шею. Теперь, видя всё, подобрала подходящий камень, замотала яйцо в край торбочки и почти неслышно расколотила его. Иглу воткнула в воротник. Мимолётом отметила какую-то неправильность, но поскольку к словам Ния эта неправильность отношения не имела, она не стала её выискивать — да и не успела…