Бронислава Вонсович - В паутине чужих заклинаний [≈ Список]

— Приворот?

— Приворот скорее всего придется замять, если Линда не напишет заявление. — Карл задумчиво на меня посмотрел, я отрицательно помотала головой. — Я был уверен, что дело в том, что он возил что-то из запрещенного иноре Кремер, но нет — ее сканирование ничего такого не показало. Хотя были там странности, конечно, но явно внешнего характера.

— Влияние инора Кремера? — предположила я.

— Не знаю. Раньше с таким не сталкивался, — ответил Карл. — К тому же очень слабые девиации. Менее опытный менталист скорее всего даже не заметил бы. А почему Кремера, а не кого другого? Только потому что муж?

Он с интересом на меня уставился, я посмотрела на Дитриха — если рассказывать, то ему. Быть может, то, что я узнала, — обычное совпадение, важность которого для следствия сильно преувеличена.

— Линда случайно услышала нечто весьма интересное, — пояснил Дитрих. — Инор Кремер в давние времена ухаживал за матерью арестованного Эггера. Примерно в то время обвинили его будущего отца. В чем, как думаешь?

— В запрещенных практиках, — уверенно ответил Карл и довольно потер руки. — О как! Что-то еще?

— Да. Перед свадьбой старших Эггеров Кремер сказал невесте, что дети, рожденные в этом браке, будут иметь проблемы с Советом Магов, — сказала уже я, теперь полностью уверенная, что все это важно. — Старшему сыну, как вы знаете, заблокировали Дар. А не так давно Кремер спрашивал инору Эггер, не передумала ли она. Мол, все еще можно исправить.

— А после этого — донос на Эггера, — заметил Дитрих. — И со старшим там не все гладко. Проступок был не столь велик, чтобы блокировать Дар пожизненно. Можно было обойтись несколькими годами.

— Здесь повлияло обвинение отца, — ответил Карл. — Пусть недоказанное, но оно было. И сам парень отказался от сканирования. Значит, боялся что-то выдать. И характеристика от куратора была не блестящая — парень весьма амбициозен и несдержан. Был.

— Принудительно бы его… — намекнул Дитрих.

— Нельзя. Закон. Можно попробовать разговорить…

В его голосе сквозило сомнение, что было понятно. Если уж тогда его не удалось разговорить ни следователям, ни родителям, то сейчас — и подавно. А главное, непонятно, что и как спрашивать.

— Можно, — неожиданно сказал Дитрих. — Прошло время, он успокоился. Возможно, понял, что сделал глупость.

— С него сегодня снимали показания, — заметил Карл. — Все то же — «не знаю, не был, не видел».

— Так мог и не видеть.

— Мог. Но по его поведению создалось впечатление, что даже если бы и мог, то ничего не сказал. Это следователь отметил, — предвосхищая наши вопросы, сказал Карл. — Я сам этого Эггера не видел, только отчет. Еще отмечено, что тот относится к типу людей, которые будут покрывать близких в любом случае. Даже если те по уши замазаны.

— А Магдалена Кремер, которая была его невестой, точно не могла быть замешана в чем-то противозаконном? — зачем-то спросила я.

— Точно, — ответил Карл. — Ее смотрел я, а себе я доверяю полностью.

— А если кто-то что-то сделал при Фридрихе Эггере под ее личиной? Возможно, как раз то, в чем его обвинили?

Карл думал недолго.

— Маловероятно, — сказал он. — У него очень сильный Дар. А значит, тот, кто накладывал такую личину, был еще сильнее. С таким Даром с запрещенной магией не балуются — своих возможностей хватает.

— Но должен же был Кремер как-то его подставить? Через Магдалену или кого другого? — продолжала я настаивать.

— Линда, предоставьте это нам, — мягко сказал Карл. — Я понимаю, что все это касается вас лично, но лучше, когда каждый занимается своим делом.

Я понимала, что он прав, но прозвучало это все равно до невозможности обидно. Я замолчала и уткнулась глазами в пол. Ушли мы почти сразу, Дитрих лишь выяснил пару вопросов, которые уж точно меня никак не касались.

— Линди, не дуйся, — сказал он мне после того, как мы вышли из кабинета. — Он прав. И сказал он не чтобы тебя обидеть, а потому что за тебя боится. Не надо лезть в это дело.

— Меня в него все равно уже затащили.

— А теперь ты пытаешься в нем увязнуть окончательно. Зачем?

— Потому что я не смогу нормально жить, пока все не выяснится, понимаешь?

— Нет. Полно нераскрытых преступлений. И если причина смерти Вернер так и останется неизвестной, ты будешь страдать всю жизнь?

— Как же не выяснится? А Кремер?

— Что Кремер? Ты можешь предположить, как он мог проникнуть в квартиру Эггера, чтобы подбросить книгу? С женой он не проходил.