Элли Блейк - Ледяная кровь [litres]

– Я знаю, дитя. Я вижу его печаль. Он сам не свой.

Мы помолчали, и тут дверь открылась, и вошел Аркус, глядя на брата Гамута. Он был без капюшона, и я хорошо видела его глаза. Сегодня они были цвета замерзшего озера, припорошенного снегом. Он был мрачен, щеки ввалились, будто он давно не спал. За несколько дней он словно постарел на несколько лет.

– Я немного побуду с ней, брат, – тяжело произнес Аркус, закрывая за собой дверь. – Коронация еще не скоро.

Но как только он увидел меня, глаза его широко раскрылись.

– Она пришла в себя!

– Теперь ты можешь говорить прямо со мной, – заметила я.

– Руби, – вздохнул он, осторожно надвигаясь своим огромным телом на меня, будто думал, что я улечу, как испуганная птица.

Меня и тронуло, и удивило, что после всего того, что мне пришлось пережить, он все еще считал меня хрупкой.

Он положил мою ладонь на свою холодную руку. Я вздрогнула, но не от холода, а от ощущения его прикосновения, и по коже у меня побежали мурашки.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил он.

Я попыталась вытащить руку, уверенная, в том что она слишком горяча для него. Он сжал ее сильнее.

– Как пережаренный кролик, – ответила я.

Его глаза залучились радостным изумлением, и он сразу стал выглядеть моложе.

– Ты вся горишь. Приглуши свой огонь.

– Ах, это требует самоконтроля. А мы оба знаем…

– Что его у тебя слишком мало, – закончил он с усмешкой, которая не способствовала снижению температуры.

Несмотря на легкость его тона, выглядел он все равно плохо: челюсти сжаты, плечи напряжены.

– С тобой все в порядке? – спросила я.

– Брат Тисл кудахчет надо мной, как курица-наседка. Если он не остановится, мне придётся запереть его в курятнике.

– Он любит тебя.

– И я его тоже люблю.

Его лицо стало серьезным, и я подумала, что он хочет сказать что-то еще. Потом его глаза метнулись к брату Гамуту, который сидел на стуле, счастливо усмехаясь, и, видимо, он передумал говорить.

– Мне очень жаль, Аркус, – сказала я, сжимая пальцами одеяло. – Я не должна была идти в тронный зал без тебя. Если бы я подождала, может быть…

Он покачал головой, опустив брови.

– Это не твоя вина, – он помолчал. – Вчера была небольшая служба. Мы похоронили его в церемониальной одежде с некоторыми вещами, которые он любил в детстве.

Я кивнула. Вероятно, Аркус хотел помнить его именно таким – мальчиком, каким он был когда-то.

– Мы все спаслись благодаря тебе.

– Тогда почему я чувствую себя так, будто потерпела неудачу? – спросила я, глядя в сторону. – Минакс теперь гуляет на свободе и не привязан к трону. Кто знает, какой хаос он может сотворить теперь, когда я освободила его?

Брат Гамут, видимо, чувствуя напряженность, повисшую в воздухе, прочистил горло и встал.

– Мне нужно подобрать травы, чтобы приготовить тебе мой особый чай. Тебе ведь он нравился, правда?

– Очень, – искренне ответила я. – Вы и не представляете, как я по нему скучала.

Монах быстро поклонился Аркусу и вышел из комнаты. Когда дверь за ним захлопнулась, Аркус сел в кресло, все еще держа мою руку в своих.

– Ты не потерпела неудачу, – сказал он. – Ты избавила замок от проклятия.

– Но трон давал силу Ледяному Королю, – я встретилась с ним взглядом. – Без него ты будешь слабее.

Нахмурившись, он обдумал мои слова.

– Трон давал силу королям, но они не всегда правильно использовали ее. Долгое время тьма росла и с правления моего отца начала проявлять себя в полной мере. Мой собственный отец был… ужасно жесток к брату.

– Расмус рассказал мне.

Я накрыла его руку своей и слегка пожала ее.

Он посмотрел на наши руки.

– Поэтому я намерен использовать не только грубую силу, но и силу слова и убеждения.

Я усмехнулась.

– Да, ты любишь поговорить.

Он улыбнулся одной стороной рта, и его шрамы сморщились. Мне вдруг захотелось провести по ним пальцами.

– Раньше мне удавалось уговорить некоторых.

Несколько минут мы сидели молча.

– Почему ты не сказал мне, кто ты на самом деле? – спросила я.

Его губы скривились. Он встретился со мной напряженным взглядом.

– Это было тайной. Если бы кто-нибудь узнал об этом, это значило бы смерть для монахов. Я использовал аббатство в качестве убежища, уединенного и безопасного, пока собирал сторонников и силы. Если бы Расмус узнал, он бы в ярости уничтожил орден. Я не мог рисковать. Я знал, что могу доверять тебе, Руби, и я действительно тебе доверился… Но это было и для твоей безопасности – если бы тебя схватили, ты не смогла бы рассказать то, чего не знала.