Элли Блейк - Ледяная кровь [litres]

Она заколебалась и широко развела руки.

– Прости меня, Руби. Это все, что я могла для тебя сделать тогда. Я не могла остановить набеги, но я хотя бы сумела убедить капитана Дрейка держать всех обнаруженных им Огнекровных подальше от короля.

– Что ты говоришь? – заволновался ее отец, щеки его, казалось, запали еще больше, чем при нашей последней встрече, а руки, которые он держал по бокам, тряслись. – Ты только что призналась в государственной измене.

Марелла косо взглянула него.

– Не думаю, что этот король будет возражать против того, что я пыталась спасти Руби от ненависти другого короля. Не так ли, король Арелиус Арканус? Или мне называть тебя Аркусом?

Аркус опустил свою руку мне на плечо жестом собственника.

– Ты всегда называла меня Арканусом, и я не жду, что ты будешь звать меня по-другому. Я не буду винить тебя за то, что ты пыталась защитить Огнекровных. Но зачем ты это делала?

– Меня всегда сильно интересовали пророчества Дру, а также история нашего народа и история Огнекровных. В одной из книг говорилось, что проклятый трон будет уничтожен Огнекровным с сильнейшим даром. Хотя, честно говоря, никто не верил, что этот трон проклят, кроме брата Тисла. И меня. Я чувствовала, что все зло в нем, когда была еще ребенком.

– Тогда где же все остальные? – спросила я сбившимся голосом. – Где Огнекровные, которых ты спасала?

Ее глаза потемнели.

– Боюсь, что, к тому времени, когда капитан согласился работать на меня, большинство из них уже исчезли, бежали или погибли. Ты была единственной, кого он нашел. Я благодарила Форса за это чудо.

– Он убил мою мать, Марелла.

Она отвернулась.

– Я не думала, что он будет так жесток. Мне очень жаль, Руби. – Она снова взглянула на меня, и в ее взгляде сквозило раскаяние, почти мольба. – Но, по крайней мере, я спасла тебя. И когда тебя привезли сюда, я убедила Расмуса позволить тебе участвовать в битве. Ты победила всех соперников, и я поняла, что в древних книгах говорится именно о тебе – той, что сможет управлять тьмой, но не пасть ее жертвой.

Улыбка осветила ее лицо, сделав ее еще красивее.

– И теперь мы как сестры, правда? Я никогда не забуду, как ты уничтожила трон, и ты никогда не должна забывать, как я помогала тебе.

Шок и усталость окончательно добили меня. Я едва могла понять, о чем говорит Марелла, и тем более не знала, как к этому относиться. Острая боль пронзила живот, и я, застонав, прижала к нему руку, голова закружилась, глаза закрылись. Я слышала, как Аркус попросил Мареллу привести целителя, звук ее удалявшихся шагов, затем и ее отец вышел из комнаты, его распекающий голос эхом разнесся в коридоре.

Мой взгляд упал на пустое место, где стоял трон. Там, торжествуя, кружил Минакс. Он сообщил мне, что вернется за мной, когда я совсем отчаюсь. Когда все, кого я люблю, уйдут.

Неужели ему все мало? Моя мама, мой дом, месяцы моей жизни. Остался только Аркус. Как я ни пыталась отстраниться от него, он нужен мне. Я и думать не могла о том, что потеряю еще и его.

– Что это? – спросил Аркус, нежно коснувшись пальцами кожи у меня за ухом. – Похоже на… сердечко. Маленькое черное сердце.

– Наверное, ожог.

Но я знала, что никакой это не ожог – это Минакс оставил свою метку. Боль снова скрутила мне живот. Я не могла думать об этом прямо сейчас. Все, чего мне сейчас хотелось, – насладиться теплом и забыться в ласковых объятиях.

Аркус вздохнул, коснувшись моей щеки, и быстро одернул пальцы.

– Руби, ты вся горишь. Даже для Огнекровного ты слишком горяча. Тебе надо срочно окунуться в воду.

Я кивнула и приподнялась, чтобы встать. Но мир юлой закружился у меня перед глазами, и этот вихрь подхватил меня и унес в черное небо.

Я застонала и оттолкнула руку, протиравшую прохладной тканью мой лоб. Я ненавидела холод. Я хотела гореть. Я вся была огонь.

Вздох.

– Упрямица. Боюсь, и смерть не исправит тебя.

Пробираясь сквозь туман, окутавший мой разум, я, наконец, смогла открыть глаза. В поле зрения появились морщинистое лицо с крючковатым носом. Оно осветилось почти беззубой улыбкой. В солнечном свете сияла лысина с несколькими прядями седых волос по бокам. Блаженным выражением лица он напоминал посланника богов. Ведь я знала, что брат Гамут мертв…

– Это загробный мир? – спросила я ужасно хриплым голосом.

– Если бы ты была мертва, разве у тебя на лбу лежала бы тряпка, смоченная холодной водой, которую ты так ненавидишь?

Чувства горячим потоком нахлынули на меня. В горле пересохло. Тело горело. В глаза как будто кинули песком.