Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Внутрь каменных стен крепости путников пустили без вопросов, хотя суровая охрана на въезде строго просматривала каждого въезжающего, но никого не трогала. Старый, давно не исполнявшийся указ, вошедший в привычку? – все возможно. Ведь тридцать лет назад перед стенами простирались незаселяемые участки земли, локтей на триста шириной – именно тут обосновалось воинство сына божия. Теперь место застроено новенькими деревянными или каменными домиками, схожими один с другим как две капли воды.

Мертвец не раз был в столице, равно как и Пифарь. Но если для наемника последние посещения уложились в две недели, то между прибытиями сына бога промелькнуло четыре десятка лет. Последний раз он приехал с родителями, когда дела пошли из рук вон. Отец собрал семейство в столицу, там лучше знают, какому богу поклоняться, чтоб выбраться из долгов. Пророк с интересом осматривался по сторонам, до потери шапки разглядывал башни и шпили, несколько раз просил остановиться, запечатлевая особо прекрасный вид на храм, дворец, колокольню. Наконец, когда лошадь довезла их до новой стены, крепости ордена Багряной розы, попросил остаться здесь, он пойдет один.

– Вот еще, – возмутился Мертвец. – Мне не доплатили.

Пифарь обернулся, собираясь объясниться, но смолчал и покорствовал. Так, вместе, они вошли внутрь, стража провела их в покои сперва квестора, кажется, куда больше обрадовавшегося наемнику, нежели его добыче, и, наконец, представила магистру. Глава ордена самолично отсчитал наемнику нужное количество денег, а после перешел к допросу Пифаря. Тот отвечал честно, признавая, да, это он именует себя не иначе как сын бога, и тридцать лет назад пытался войти с учениками и паствой в столицу. Заминка возникла, когда магистр попросил пророка представить ему еще одно доказательство – сотворить чудо. Как ни увещевал главу ордена Пифарь, тот оставался непреклонен. Мертвец, взвешивающий изрядно распухший кошель – странно, что до сих пор с ним не попрощались, – тут же вклинился.

– Магистр, он вправду не сможет порадовать тебя. Я сам тому свидетель, не лучший, но какой есть. У сына божия имелось много поводов явить чудеса, заткнуть рты сомневавшихся, но ни разу я не видел подобного. Его слова об отнятом даре истинны, и я бы не хотел, чтоб в моем пленнике сомневались.

– Это усложняет наше предприятие, но не сильно, – вполголоса произнес магистр. – Наемник, ты можешь идти, я не задерживаю тебя более.

– Если позволишь, на два слова наедине с пророком. Вести мне его некуда. А поговорить надо.

Пифарь с удовольствием отошел к противоположной от магистра стене. Мертвец увлек его в каменную нишу, чтоб и по движению губ неможно было догадаться об их разговоре.

– Не забывай о моем подарке, я думаю, тебя заставят говорить перед всем орденом, может, будет сам государь, кто знает. Да и людей соберется немало.

– Я помню, и я решил, как его использовать. Да, не сомневайся, использую. Я, – он смущенно затеребил кожаный жилет наемника, – я вот в чем признаться хотел напоследок. Понимаешь… Отец, я не любил его никогда. Я о небесном сейчас. Да, наверное, и о земном. Столько лет вместе, впустую потраченных лет. Я не понимал его, он меня. А с небесным, верно, то же, он требовал, я подчинялся, я уважал, я страшился прогневить, сделать не так, я, да что угодно, но не любил его. Не получалось. Хотя… я ведь никого не любил. Ученики мне нравились за славословия, за поддержку, за якобы понимание, за то, что верны и послушны. Жена за умения и иногда тоже поддержку, дочь… вот, наверное, ее я пытался любить. Да что-то не получилось. Правда пытался. А вон как – даже попрощаться не сумел. Разве что придет посмотреть на казнь.

– Быть может, к лучшему, если не придет.

– Ты думаешь?

– Я надеюсь. – Они обнялись на прощание, Пифарь почувствовал, как рука Мертвеца коснулась его ножа-кровопийцы, а губы прошептали: – Помни, один удар, другого не будет.

– Благодарю, я помню.

И расстались. Пифаря увели в комнату магистра, Мертвец же отправился на ближайший к храмовой площади постоялый двор, снял себе место на кровати и принялся ждать дня заклания, которое все откладывалось и откладывалось – государь никак не торопился с возвращением.

Наконец, прибыл. Торжественный проезд через Западные врата, специально открываемые в таких случаях: ведь когда-то Голвец именно через них внес в город две вести – о даровании городу столичного звания и о вечном мире с Урмундом. И пусть царство стало доминионом последнего, советники царя выторговали немало стране – собственную армию, и деньги, и вольности в управлении. Вот теперь новый шаг: республика даровала монашеским орденам и вольным городам немалые поблажки. Кто знал обстоятельства, сложившиеся в городе городов, не удивился щедрым воздаяниям: ведь сейчас консулу Урмунда требовалось много союзников, дабы сохранить свой пост от изгнанного племянника, которого поддержало несколько легионов и две провинции. Республика готовилась к гражданской войне, первые стычки уже начались. Но здесь, в тысячах миль от полей битв, возможное участие царства в чужой войне никого не занимало, тем паче толпу, приветствующую государя.