Игорь Смирнов - Шут

Мария возмущенно фыркнула и отвернулась. Ну ни шагу вперед без уговоров, как мне это что-то напоминает!

— Хорошо, дорогая, не будем мы вместе тянуть гнусную телегу, бросим этого красивого человека на произвол судьбы, и поедем дальше, будем ночевать в поле, романтика, но скоро твой овес закончится, настанут холода, и мы вместе с тобой замерзнем и умрем от голода. Я-то ладно, пожил уже, а вот ты, в самом расцвете… У меня уже слезы на глазах, мне так жалко, что ты, такая молодая и красивая, умрешь в ледяном зимнем поле и вороны будут клевать…

Мария озадаченно посмотрела на меня, переступила ногами, опять обмусолила губами мое ухо и вздохнула.

— Вот и молодец, поехали, может там и зазимуем.

Гога ошарашенно смотрел на наши переговоры, потом суетливо потащил лошадь запрягать в телегу.

Где-то через час неторопливого движения мы въехали во двор как бы хутора. Сказать, что вокруг было убого, ничего не сказать. По центру поляны торчала то ли избушка, то ли землянка, справа виднелись еще два полуразвалившихся строения, на этом все. Надо еще отметить, что разместилось все это хозяйство у подножия довольно приличного холма и где-то недалеко слышен был шум воды. Очень хорошо, если удастся здесь задержаться, у меня уже есть пара перспективных идей.

Н-да, даже при самых пессимистических прогнозах предполагалось что-то лучшее. Внутри землянки находился топчан с кучей тряпок, стол, табурет и все. И все! Небольшое оконце без рамы и стекла, в углу открытый очаг и дыра в крыше над ним. В одной пристройке стоял гончарный круг и пародия на печь для обжига керамики, вторую пристройку делили пустой курятник и сенник. Гога, в любой нашей деревне ты был бы последним замухрышкой с таким хозяйством.

Машку определили на постой в сенник, и я там же ночевать буду, Гога, конечно, сразу предложил мне ночевать на топчане в землянке, но на этот топчан смотреть страшно, не то что спать на нем. Надо сразу определяться с дальнейшими действиями, это похоже на то, что мне нужно. Достаточно далеко от города, но, в случае необходимости, можно и доехать, соответственно можно будет купить продукты. Около города обязательно должна быть кузня, мне много чего нужно, надо будет ознакомиться с ассортиментом, Машке обязательно все копыта посмотреть и подковать заново.

Так, и Гогона построить, объяснить диспозицию, мужик здоровый, будет подсобным рабочим, а я возьму на себя пропитание нашей команды. Деньги есть, до весны хватит точно, а там видно будет. Пойду, расскажу Гоге, как он дальше жить будет.

Гога стоял около телеги и задумчиво глядел в сторону уходящего солнца. Ценитель прекрасного, блин. Услышав мои шаги, Гога подобрался и изобразил готовность бежать, куда прикажут. Дальше началось художественное творчество, а как еще прикажете общаться с другими немому человеку без знания местного языка? Нарисовал прутиком на земле одного человечка, затем второго, побольше, и заключил их в кружок, мы с ним вместе. Гога усиленно закивал головой. Гут. Потом нарисовал у большого человечка длинный язык, показал на себя, обвел рукой вокруг, показал в сторону города, затем вынул кинжал из ножен, поднес поближе к лицу Гоги и резко полоснул по воздуху. Слегка перестарался. Гога отшатнулся, упал на задницу, зажал двумя руками рот и крепко зажмурился. Может, конечно, он подумал, что я заранее хочу ему язык отрезать, так пока не надо, это крайняя мера.

— Ладно, мужик, не трусись, хватит сидеть, пошли ужин готовить, — слегка пнул его по ноге и пошел в землянку.

Ужин в итоге готовили на улице, потому что в землянке от костра было не продохнуть, никакая дыра в крыше не помогала. В телеге оказались два мешка, которые Гога затащил в землянку. Когда он их развязал, я не знал, смеяться или плакать. Смеяться, потому что старый анекдот вспомнил, а плакать — в мешках была то ли репа, то ли брюква, короче то, что свиньям заваривают. Поэтому доедали остатки моих припасов, а кость от копченого мяса Гога зачистил не хуже собаки.

После ужина разошлись спать. Вот оно счастье, спать спокойно, под крышей, сено мягкое, Машка где-то рядом тихонько фыркает. Правда крыша вся дырявая, вон, звезды видно, ну, это мы поправим. Перед тем, как заснуть, вынул из мешка ювелирные украшения и золотые монеты, тихонько обошел сенник, кинжалом наощупь выкопал ямку, все туда уложил и обратно присыпал. С утра надо посмотреть, прикрыть травой что ли, сейчас ничего совсем не видать.

На утро остались только засохший хлеб и небольшой кусок сыра, правда Гога заварил в небольшом котелке какую-то траву вместо чая, напиток оказался очень неплохим, бодрящим. Не кока случаем? Напарник мой оказался очень неплохим художником, теперь понятно, почему все остальное в таком состоянии.