Эрин Крейг - Дом соли и печали [litres]

– Папа, я должна тебе кое-что показать…

Сверху раздался еще один вопль.

– Не сейчас, – отрезал отец и вместе с Камиллой выбежал из комнаты.

Воздух пронзила ослепительно-яркая молния; через несколько мгновений прогремел гром, эхом отозвавшись в моей груди. Я затаила дыхание. Даже рокот бури не мог заглушить криков на четвертом этаже.

– Нужно срочно послать за акушеркой. – Онор подошла к окну, завороженно наблюдая за грозой. – Как думаешь, кто-нибудь доплывет в такую бурю?

– Я могу.

Это было пустяковое поручение, но мне очень хотелось доказать сестрам, что я не чудовище, как им теперь казалось.

– Я могу взять шлюпку или динги [37] Динги – маленькая шлюпка с парусом. , если ветер слишком сильный.

Прежде чем кто-либо успел мне ответить, с каминной полки соскользнули большие золотые часы, и по полу с грохотом разлетелись осколки стекла и шестеренки. В противоположном конце комнаты неожиданно заиграл рояль: клавиши опускались и поднимались сами по себе, издавая уродливые, фальшивые звуки. Казалось, будто кто-то топал по костяным клавишам из стороны в сторону. Полтергейст вернулся.

Мерси завизжала от страха и выбежала из комнаты, следом за ней бросилась Мерси. Ленор молча посмотрела на меня. Ей явно было не по себе наедине со мной.

– Иди за ними. Скорее всего, они побегут в комнату Мореллы, а им там сейчас делать нечего.

Ленор закусила губу и кивнула.

– Ленор! – окликнула я сестру у двери. – Ты правда не помнишь Кассиуса?

Она покачала головой.

– А балы? Танцы? Это я тоже придумала? Ты ведь была со мной почти на всех!

Ленор открыла рот, словно собиралась дать отрицательный ответ, но почему-то замялась. Затем она мотнула головой – один раз, другой, третий, – будто пыталась избавиться от морока. И тут она заговорила в первый раз после похорон Розалии и Лигейи.

– Я помню танцы, но…

Очередной раскат грома и несколько пронзительных воплей заставили ее остановиться.

– Иди. Я останусь здесь, обещаю.

Ленор развернулась и побежала по коридору вслед за младшими сестрами.

Молния сверкнула в опасной близости от окна, и я отпрянула, закрывая руками уши: за вспышкой последовал оглушительный грохот. В оконных рамах зазвенели стекла. А что, если молния попала в дом?

Сверху послышался леденящий душу вопль. В памяти всплыли воспоминания о маминых родах, но я почему-то думала, что Морелле еще рано рожать. Даже если близнецы были зачаты до свадьбы, о чем постоянно твердила Камилла, сейчас все равно шел только шестой месяц. Наверное. В любом случае было рано. Слишком рано.

Я мерила шагами комнату, словно зверь, загнанный в клетку. Истошные крики Мореллы становились все громче, разъедая мое сознание, словно смех Косамарас. Неужели близнецы тоже были частью сделки? Или Морелла? Скольким людям суждено умереть в этот день?

По дому прокатился долгий громкий вопль, и наступила зловещая тишина. За окнами бушевала буря, сверкали молнии и рокотал гром, но на четвертом этаже было тихо. Я осмелилась выйти в коридор и напрягла слух, чтобы услышать крик ребенка.

Тишина. И голос Камиллы:

– Аннали! Аннали, ты нужна нам прямо сейчас!

Ворвавшись в спальню, я ощутила резкий запах железа. Спутанные простыни напоминали кровавое месиво. Малыши родились.

Морелла откинулась на мягкие подушки в полубессознательном состоянии. На мгновение мне показалось, что она мертва, но потом я заметила, как вздымается ее грудь. Папа стоял на коленях рядом с кроватью, держа ее за руки, и шептал молитву.

– Что с малышами? – выпалила я, вдруг ощутив давящую тишину.

Камилла обернулась и показала мне сверток, укрытый одеялом. Я боялась, что она отшатнется от меня, как Онор и Мерси. По ее лицу струились слезы, и я поняла, что не ошиблась в расчетах. Роды начались раньше времени.

Камилла молча протянула мне малыша. Откинув запачканную кровью пеленку, я увидела красивое маленькое личико с закрытыми глазами, которым не суждено открыться. Это был мальчик. Единственный сын папы. Мертворожденный.

– Что случилось? – тихо спросила я. Второго ребенка нигде не было. Видимо, этот родился первым. Если в этот кошмарный день Морелле предстояло родить второго, ей срочно нужно было отдохнуть.

Камилла тревожно покосилась на кровать и поманила меня в коридор. Я не могла оставить брата – пусть даже такого маленького и мертвого, – поэтому взяла его с собой, поглаживая крошечную спинку в надежде на то, что он все-таки очнется.