Елена Кисель - Эликсир равновесия

Перед нами, расплываясь, рассыпаясь вечерними брызгами, мелькали окна. Каждое из них, перед тем, как рассыпаться, отражало нас в ореоле вечерней тьмы, но это было все равно, мы летели…

Спустя очень короткий промежуток времени запыхавшийся спирит поставил меня на край крыши.

Здесь было темно – темнее, чем внизу, – и на первый взгляд никого не было.

– Веслав, – позвала я тихо. Эдмус, задыхаясь, взял меня за руку, второй рукой указывая слева от нас, на темную фигуру возле бетонной тумбы…

К счастью, голоса у меня не стало точно так же, как и воздуха в легких, и мыслей, и чувств, в общем, тоже, так что я не закричала. Только что губу себе прокусила, но это совершенно машинально.

Молча и не двигаясь, я смотрела на картину из своего сна: бетон, залитое кровью серое одеяние, склоненная голова с закрытыми глазами, и четыре длинных кинжала: два – по плечам, один – в живот и один – в середину груди.

– Боги!

Первым на крышу выскочил Йехар. Этот не окаменел, как я – сразу бросился к Веславу, чуть прикоснулся к шее…

– Он еще дышит.

Вот тогда я рванулась вперед и оказалась рядом с ним раньше, чем все остальные.

Он правда был жив.

С залитого кровью, искаженного болью лица сбегали последние краски, но он еще дышал, и что самое страшное – он еще был в сознании.

Он смотрел на нас, нет, не на нас – на меня, и в глазах у него застывала та самая просьба, которую я услышала полгода назад: «Запомни меня… запомни…»

Я не могла видеть, но кожей почувствовала вопросительные взгляды остальных, направленные на Йехара. Тот молча, сосредоточенно рассматривал четыре кинжала.

– Йехар? – позвала Виола.

Странник коротко кивнул.

– Держись, – сказал он Веславу, хватаясь за рукоять того клинка, который вошел в правое плечо. – Будет больно. Оля, готовься к целению.

Веслав, всё так же глядя только на меня, повел зрачками вправо-влево. Потом приоткрыл губы и попытался что-то сказать, но изо рта хлынула темная кровь.

– Не …а… до, – донеслось до нас еле слышно. – …е… над…

И хотя Йехар понял эту просьбу, он только тряхнул головой и взялся за второй клинок.

Кинжалы выходили тяжело. Зазубрин на них не было видно, но при такой длине – наверняка они наполовину ушли в бетонную стену. Когда был извлечен последний – из груди – Йехар осторожно опустил окровавленного Веслава на поверхность крыши и посмотрел на меня.

Я положила руки на основную рану, погрузила в кровь – ею теперь было залито все: одежда, крыша, и она продолжала вытекать, как в одном человеке может быть столько крови? Я закрыла глаза и заставила замолчать бешено стучащее сердце, я задавила боль в груди, ему сейчас больнее, а мне никогда не приходилось исцелять такие ранения, но это неважно, раз, два, три…

Волна за волной, плавно, мягко, как прибой стирает с песка следы человеческих ног, пусть уйдут раны, пусть затянутся, и ни к чему вспоминать сложные физиологические процессы, думать о тромбоцитах и регенерации тканей, просто я отдаю свою магию, свою жизнь, а ты – живи, живи, живи…

– Отпусти меня.

Тихий, серьезный голос в ушах – нет, в сторону, галлюцинаций еще сейчас не хватало, предельная готовность, давай, давай…

– Отпусти меня… Оля.

Я широко распахнула глаза и совсем не удивилась тому, что он стоит напротив меня, а вокруг нас какой-то темный душный коридор.

– Не говори глупостей. Ты же сам знаешь…

– Я знаю. И поэтому говорю – не надо. Просто позволь мне уйти.

Я посмотрела за его спину – там была темнота. Вечная темнота. Вечная тишина…

– Я должен.

И только его лицо, выступающее из мрака. Больше ничего.

– Не смотри, – попросил он. – Это не твое, в конце этого тоннеля света не будет никогда…

– Но ты хочешь идти?

– Но я должен.

– И это навсегда?

– До скончания времен, – отозвался он, пожимая плечами.

– А мне…мне можно пойти с тобой?

Он улыбнулся и покачал головой. Губы шевельнулись, обрисовав одно коротенькое слово из двух слогов…

– Очнется.

– Не очнется.

– Эдмус, будешь каркать – язык на уши намотаю.

– Да ты только попроси – и я сам его себе туда намотаю, в три раза… Йехар, где вода, я не понимаю?

Какой-то голос вдалеке. Какие-то пятна перед глазами.

Да это не пятна, это свет. И я даже знаю, что солнце сейчас взошло над старой липой, и лучи проходят сквозь зелень, пробиваются через мои занавески – вот почему он такой странный…

– С кранами они, что ли, разобраться не могут? – сердито прошипела Виола.