Мария Бородина - Заземление [СИ]

Субреа отпустила растрёпанные волосы пациента раньше, чем тот успел среагировать на нового противника. Мускулистое тело Гая обмякло, глаза подёрнулись дымкой и начали закатываться.

— Помогите… — простонал Гай, теряя прыть. Кончики его пальцев подрагивали как желе. — Я ведь просто домой хочу…

— Мы найдём твой дом, Гай, — реаниматор осторожно коснулась его плеча и подтолкнула к выходу. Он больше не сопротивлялся и, шурша тапками, покорно последовал за нею. — Я обещаю тебе.

— А если туда нет пути? — Гай на мгновение застыл в проёме. Тёмная тень, растущая от его ног, расстелилась по полу коридора и, надломившись у плинтуса, поползла вверх по стене.

— Быть такого не может, — реаниматор наигранно улыбнулась ему. — Вот сейчас поспишь, примешь свои таблетки и подумаешь на свежую голову. Может, ещё что-нибудь нам расскажешь.

Воспользовавшись передышкой, Гандива вытащил из упаковки дезинфицирующую салфетку и обтёр руки. На всякий случай. Приятный аромат свежести наполнил помещение. Немного подумав, Гандива извлёк ещё одну и вытер стол. Закончив, оценивающе посмотрел на белоснежный квадрат салфетки. Ни одного развода не отпечаталось на экоткани. Но Гандиве по-прежнему казалось, что всё вокруг замарано отвратительной грязью, которую не видно невооружённым глазом… Грязью, что никогда не отмоется.

«Успокойся», — произнёс он мысленно, подавляя тревогу и прогоняя болезненные воспоминания. Железный самоконтроль не подвёл его и на этот раз. Стол неожиданно засиял безупречно начищенной гладью, и Гандива с облегчением выдохнул.

Жаль только, что до самого конца придётся созерцать эти отвратительные жирные разводы на стекле…

26 июня 2340 г.

Гандива спускается на первый этаж, сонно шаркая тапками. Пряный аромат свежесваренного кофе уже разливается по коридору. Он принюхивается, как гурман, и уголки его губ трогает улыбка. Мама всегда кладёт щепотку корицы в горячий напиток. Значит, она ещё не ушла. Интересно, почему?

Прозрачные двери разъезжаются, открывая проход на белоснежную кухню. Стёкла окна мерцают радужными переливами, стреляют бликами в купол потолка.

Да, мама здесь. Она потягивает кофе, распластав ладони по столу.

— Доброе утро, мой мальчик, — лучезарная улыбка отпечатывается морщинками в уголках её глаз.

— Взаимно, — Гандива с охотой отвечает на её улыбку. Иногда ему кажется, что мама — единственный человек, которому он способен искренне и с чувством улыбаться. — Ты ещё не на работе? Но почему?

— Взяла отгул, — поясняет мать, отпивая кофе. — Хочу побыть с любимым сыном в первый день его каникул.

— Их у нас будет ещё очень много, — согревая ладони о припотевшее стекло бокала, Гандива садится рядом. — Если быть более точным, целых шестьдесят семь!

Мама отводит взгляд и неожиданно меняется в лице.

— Боюсь, что нет.

Бокал скользит в ладонях, угрожая упасть. Слова застревают в горле вместе с колкими крошками удушья. Ещё вчера утром, провожая его на последний экзамен, мать строила радужные планы. Она обещала выпросить у начальства отпуск и съездить с ним на северную окраину Иммортеля на пару недель. На элитную базу отдыха с горнолыжным курортом. Туда, где круглый год под огромным куполом лежит искусственный снег. Гандива, окрылённый, шёл в группу, согревая сердце мыслями о снеге в летние каникулы. Пропуск в Далион — настоящая роскошь, которой редко удостаивается даже городская элита! Но если мама обещала, значит, дядя уже всё решил. Всё схвачено.

А что же теперь?

— А как же поездка в Далион? — слова срываются с губ, как пули.

— В другой раз, — мать виновато опускает глаза. — Прости меня, дорогой. Я думала, что всё будет хорошо. Но сегодня утром, когда я забирала твой годовой аттестат, мне вручили это.

Белый конверт из тонкого пластика скользит по столу и останавливается около Гандивы. Он касается безупречно гладкой поверхности. Холодок свербит под ложечкой — дурацкое предчувствие неладного. Отпечатки пальцев тают, едва он поднимает ладонь.

— Санкции? — вопросительно произносит он. — За что?

— Будет лучше, если я прочту тебе это.

— Я сам! — Гандива распечатывает конверт. — Я хочу скорее узнать правду.

— Гандива, нет! — мать пытается вырвать конверт у него из рук, но лишь разливает кофе.

— Я же сказал, что сделаю это сам. Читать я умею.

Гандива достаёт из конверта толстый буклет. Белоснежный картон, красные буквы. Следом на стол падает сложенный вчетверо лист бумаги.