Мария Бородина - Заземление [СИ]

— Но мне недавно был поставлен серьёзный диагноз, — нехотя продолжает длинноволосый. — Я сейчас получаю лечение.

— Не беспокойся об этом. Не ты один такой. Наши реаниматоры в курсе лечебной программы каждого. Мы снабжаем вас необходимыми медикаментами совершенно бесплатно. Всё за счёт государства!

— Но я не хочу ехать в этот гадюшник, — казавшийся робким и стеснительным юноша неожиданно выходит из себя и швыряет конспектор на стол. Волосы падают на его лицо, закрывая бордовые от прыщей щёки. — Силой потащите?!

— Правила одни для всех, — парирует Нолли. — Или ты особенный?

— Разрешите отметить, я не изгой, — возражает парень. — Меня полностью устраивает мой уровень социализации.

— Ответь, Нери 42, — продолжает Нолли наступление. — Ты особенный? Ты лучше, чем все остальные, что собрались в социализатор?!

Нери 42. Всё ясно. В памяти всплывает небольшое интервью с абсолютными лидерами учебного процесса и маленькая фотография в школьной Иммортельской газете. Длинноволосый парень с выделяющимися скулами и абсолютно чистой кожей. Что-то произошло с Нери 42 за этот короткий временной промежуток. А, может, Гандива просто плохо запомнил. Мама сразу отобрала у него газету, запретив читать о чужих успехах.

Только она ошибалась. Чужие успехи не заставляют Гандиву чувствовать себя ничтожеством. Ну почти. Её саму они ранят гораздо сильнее.

— Смотря, с какой стороны взглянуть, — самонадеянно тянет Нери.

— Что, интеллектуальные состязания разум затмили? — язвит Нолли. — Твою корону мы собьём в два счёта! Запомни, Нери! Да и все послушайте, пожалуйста. Вы все здесь — самые обычные пре-имаго! Особенных среди вас — два-три человека. И ты, Нери 42, в это число точно не входишь. Тут есть люди, которые достойны твоих регалий куда больше, чем ты!

Гандива замирает, встретив взгляд Нолли. Впрочем, хитрый прищур её накрашенных глаз с фиолетовыми линзами кажется таким неоднозначным, что он не понимает, сравнивает ли она его с другими или превозносит над общей массой.

— Вы хоть знаете, — продолжает Нолли, — сколько финансовых единиц вбухало в вашу социализацию правительство?! Социализатор — это очень дорогое удовольствие!

— Они платят за общий туалет, за культивацию плесени в душевых кабинах или за мультизлаковое варево на воде? — Нери, наконец, поднимает заплывшие глаза и дерзко ухмыляется начальнице смены.

— Ты, кажется, совсем стыд потерял! — рявкает Нолли.

— Ну, раз все собравшиеся здесь боятся спрашивать, кто-то же должен, — Нери пожимает плечами.

— Не хочешь извиниться, Нери 42? Тебе, всё-таки, очень долго придётся жить в этом коллективе!

— Нет, — Нери мотает головой. — Не хочу. Потому что я ни разу не назвал вас недостойной, уважаемая Нолли 147.

Гандива отворачивается, с сожалением думая о том, что Нери подписал себе смертный приговор. Удивительно, но при всей своей дерзости Нери 42 не выглядел неразумным, или не отдающим себе отчёта. Он прекрасно осознаёт, на что идёт и зачем. Должно быть, известие о поездке в социализатор сорвало ему тормоза. А значит, он тоже не подозревал до вчерашнего дня о своём исключительном положении в классе.

Тоже презумптор? Возможно. Хотя бы из-за отвращения, что вызывает его лоснящаяся кожа, отёчное лицо и прыщи.

— А теперь мы поговорим о том, что нужно будет взять с собой, — голос Нолли становится мягким. — И о том, какие вещи следует оставить дома.

Ледяная жижа пропитывает брюки, холодя кожу. Твёрдые камушки асфальта покалывают ягодицы и бёдра. Разводы грязи на голубой курточке, комья слякоти между пальцами… Мерзкая, отвратительная дрянь, капающая с кончиков волос на лицо и плечи…

— Вот теперь ты — грязнуля! — хохочут ребята, пиная его учебную сумку, как футбольный мяч.

Весенний проспект расцвечен куртками прохожих. Они несутся в никуда, не оборачиваясь. Никому нет дела до маленького избитого мальчика, сидящего в луже. А до его обидчиков — и подавно.

Гандива содрогается от шматков грязи, снарядами летящих в лицо. Крепко жмурится, чтобы не видеть ликующих обидчиков, но не плачет. Сжимает кулаки от боли и обиды, но не скулит, как подбитый пёс. Нужно просто подождать несколько минут. Они скоро закончат и уйдут. А чернота их помыслов непременно вернётся бумерангом. Мама так говорит. Мама всегда права…

Огромный булыжник ударяет в живот, и Гандива чувствует, как бёдра окутывает расползающееся тёплое пятно. Хорошо, что он сидит в луже, и ребята не видят его позора. Но краска всё равно заливает лицо, затуманивая взгляд.