Михаил Игнатов - Пустошь. Нулевой круг

— Леград! — издалека раздался едва слышный голос мамы.

Короткая пробежка по тоннелям, благо, я уже хорошо выучил эту часть нашего огорода и представлял, откуда кричала мама. Здесь было только два дававших надежду места, которые приближались к внешней стороне Чёрной и, при удаче могли вывести нас наружу. Тоннель, в который мы сбежали от Монстра, был моей частью огорода, и наименее изученной. Мама вначале пробежалась по нему, проверяя основные ходы, и всё. Хотя нет, сначала я ещё тренировался находить здесь путь, поэтому ближайшие к входу перекрёстки были мной пронумерованы. Но затем, набив руку, охладел. Интересного здесь было мало. Почти не было больших проходов. Они в основном мельчали, чем дальше, тем больше.

Поэтому мама и отдала их, что только мне в них было комфортно. А теперь это нас спасло. Для Монстра вход, ограниченный ещё и камнем, оказался непроходим с наскоку. А затем мы ушли вглубь, туда, где становилось ещё уже. Искать новый выход. Мне вот — не повезло. По ощущениям, я всё же не первый месяц в Чёрной горе, выбранный мной узкий тоннель отделял меня от свободы лишь тонким слоем камня. Но этот камень был создан Древними. И рассчитывать сделать проход своими руками — глупо. Нужно искать готовый выход. Мама — вот, похоже, нашла. Бедная, как она пролезла в этот проход? Даже мне тут тесновато.

— Вот, — мама, вся вымазанная светящимся лишайником, грязью и какой-то слизью, которые она стёрла телом со стен, показала мне на дыру, что я и сам прекрасно видел. Благо эта сторона горы как раз была освещена луной.

— Отлично, — я заворочался примериваясь. Пожалуй, проще будет задом вернуться к развилке, чем развернуться здесь. Непонятно как мама сумела это сделать. — Выбирайся и к огороду деревни иди. Нож свой — мне отдай.

— Ты хочешь вернуться? С ума сошёл?

— Конечно, хочу, — я постарался успокоить её своим голосом.

— Я запрещаю тебе! Мало я страху натерпелась только что? — мама рывком придвинулась ко мне, обтирая стены, схватила за плечи.

— Ты сама говорила, что теперь я всё решаю сам, — я заглянул в глаза мамы, с удивлением понимая, что отлично вижу не только лицо, но даже различаю цвет глаз. Стальной и холодный от злости.

— Мало ли что я говорила по дурости?! — мама тяжело и часто дышала, всё повышая голос. — Запрещаю! Ты не вернёшься!

— Прости мама, но, действительно, я всё, уже, решаю сам, — и прежде чем она снова принялась кричать, добавил. — Поздно меня останавливать, не тогда, когда остались считаные дни до экзамена.

— Да плевать на экзамен, — оборвала меня мама. — Ещё год подождём.

— Ты думаешь, что за год я прорвусь? — я тоже начал злиться.

— Почему нет? — мама мотнула головой, отбрасывая лезущие в глаза волосы, что давно растрепались. — У тебя отличный талант!

— Потому что одного его мало! Я бьюсь изо всех сил, но за эти месяцы лишь дважды ощутил, как стронулся с мёртвой точки, — я тоже принялся говорить громче. — С охранником и сейчас!

— Отец почти ни с кем не бился! По пальцам можно пересчитать такие случаи!

— Но они всё же были, — я тоже был упрям, ведь во мне та же кровь. — А ещё я не хочу ждать прорыва лишних тринадцать лет. И отдавать месть в чужие руки. Нож!

— Я пойду с тобой! Вдвоём будет легче!

— Мама, прости за такие слова. Но... — я покачал головой. — Ты совсем не боец.

— Сопляк, — голос мамы было не узнать, — двенадцать лет отпраздновал и теперь взрослый стал? Ты боец?

— Да, — я не отвёл глаз, с любовью вглядываясь в её сияющую сталь взгляда, — я стоял напротив врага, ставил ставкой свою жизнь, был на волос от смерти. Прости, но я просто быстрее и сильнее тебя.

— Я тоже стала быстрее, — мама сдалась, отвела взгляд. — Только за тобой, сын, не успеваю. Но хоть как-то я помогу тебе!

— Нет, мама, — я подполз и уткнулся ей в плечо. — Знаешь, последние месяцы после Алмы, я размышлял, почему так мало Монстробоев возвышаются до десятой звезды. Да потому что всегда надеются на команду!

— Откуда ты знаешь, — мама хмыкнула. — На кого они там надеются?

— Дирман Стон, если уж что и рассказал мне, хитрый старикан, так это о своей молодости и гильдии. Там их сразу разбивают на пятёрки и запрещают выходить меньшим числом к Пасти. А герои сказок, бьются одни. Всегда.

— Ты сошёл с ума! — она чуть подалась назад, отстраняясь, схватила одной рукой за плечо, тряхнула меня. — Что ты так упёрся в эти сказки? Глупышка! Откуда тебе, вообще, знать планы неба и то, есть ли ему дело до моей помощи тебе?