Наталья Игнатова - Путь в Дамаск

Майкл подавил естественный порыв закатить глаза и просто кивнул:

— Подготовился. Не беспокойся ты так, всё нормально будет.

— Ты станешь менее вежлив в отношении Райи, — напомнил Ларкин то, о чем Майкл за эти два месяца слышал не меньше дюжины раз, — менее почтителен в отношении меня и полностью утратишь остатки привязанности к Уильяму Сплиттеру. Это необходимо, чтобы ты…

Это необходимо, чтобы он не сомневался, передавая Занозу под контроль Ларкина, подставляя под огонь Райи. Дайн, ослабляющий эмоциональную связь, сложный в использовании, требующий подготовки. Ларкин предупреждал о том, что применит его, еще когда операция была спланирована в самых общих чертах, повторял предупреждения с регулярностью, достойной лучшего применения, и вот опять...

— Я помню, — нетерпеливо произнес Майкл. — Давай.

Он был готов. Он начал готовиться к применению этого дайна еще после первого упоминания о нем.

Ларкин взял его за руку, посмотрел в глаза, заговорил на латыни — красивой, чеканной, звонкой. Мало подходящей для заклинаний, по мнению Райи, но на неискушенный слух как будто именно для них и созданной.

И как только дайн начал действовать, как только Майкл понял, что может это сделать — может поступить так со своим ратуном — он зациклил его, сосредоточенного на чтении заклинания. Тут же переключился на Райю. Помнил, что в экстренной ситуации, а сейчас была именно такая, у него нет и пятнадцати секунд, поэтому очень спешил. Пробил ее сердце тонкой, длинной булавкой для шляп. Вонзил такую же в сердце Ларкина. Оба вампира остались стоять, парализованные, неподвижные, но с виду неотличимые от живых. Майкл был рад отсутствию свидетелей, но, как он и рассчитывал, со стороны они трое не вызывали никаких подозрений.

Он прислонил ратуна и сестру к машине, чтоб, все-таки, не упали. Лейкопластырем как следует закрепил булавочные головки.

Вот теперь свидетели точно были не нужны… Майкл прислушался, очень внимательно, убедился, что к ним не подъезжает ни один автомобиль, открыл багажник и аккуратно, со всем уважением, уложил туда Ларкина и Райю. Постарался устроить обоих поудобнее, хоть им и было без разницы.

— Я всё объясню, — пообещал он. — Я вас люблю, честное слово.

И закрыл багажник.

Объяснять ничего не понадобится, они сами поймут, почему он так поступил. Но сейчас надо было что-то сказать. Они же все слышат.

На языке Хасана «провести разведку и «осмотреться» означало комплекс мероприятий по обеспечению безопасности Занозы, в одиночку отправлявшегося в змеиное гнездо. То, что гнездо было библиотекой — что может быть скучнее и тише библиотеки? — усугубляло ситуацию и требовало еще более серьезного подхода, чем обычно.

Заноза не сказал бы, что после смерти Майкла Турок стал больше внимания уделять сохранению его физической целостности, но что-то… немного изменилось. Вроде бы, осталось как раньше, а, вроде, и не совсем.

В новруз, который Хасан считал праздником языческим и вообще не праздником, а чистой бесовщиной, и который, тем не менее, отмечали все Слуги-мусульмане, Мухтар украл у кого-то большой пакет с чипсами, притащил в Северную гостиную и радостно носился там, мотая башкой, радуясь тому, как хрустит и шуршит упаковка. Когда пакет порвался и чипсы начали разлетаться во все стороны, счастье пса стало полным, и он от восторга разразился лаем таким громким, что Заноза с Хасаном оба примчались посмотреть, что происходит.

Убедились, что ничего сверх обычных разрушений, учиняемых Мухтаром в хорошем настроении и без присмотра и собрались уже возвращаться к празднующим, когда в гостиную въехал робот-пылесос. Его Франсуа отправил. Франсуа давно знал, что, если Мухтар чему-то громко радуется, без пылесоса не обойтись.

Робот прошмыгнул за спиной у Турка, и Заноза только глаза вытаращил, когда у Хасана в руках оказался пистолет.

Тихое, незлое слово, которое произнес Хасан, убирая оружие обратно в кобуру, и то поразило его меньше. Это при том, что в его присутствии Турок никогда не прибегал к нецензурщине.

— Ты-ы… — протянул Заноза, отказываясь поверить фактам без словесного подтверждения, — носишь дома оружие? Дома?

Он свои «гюрзы» убирал в сейф сразу по приходу. Дом — это дом. Здесь безопасно. Они всё для этого сделали.

Хасан на него посмотрел… он редко так смотрел. Словно бы с сожалением. Не в том смысле, что Заноза безнадежно туп, а Хасан с этим смирился и лишь иногда спрашивает Аллаха, за что наказан напарником-идиотом — так он как раз смотрел довольно часто. Нет, это был такой взгляд, как будто он собирается выбросить в мусор лимитную фигурку Бэтмена или отправить в печь все комиксы за последние полгода.