Мстислава Черная - Сбежать от стального короля

Да, вот так. Не знаю, насколько меня хватит выдерживать этот шутливый тон, когда хочется искренне возмущаться учинённым непотребством. Но как показала практика, орать или разговаривать в приказном тоне с этой женщиной просто бесполезно. Попробуем с другого конца.

Фаина тихо засмеялась.

— А во-от в чем дело. Это ваших предков шокирует моя одежда, а вас, значит, уже нет?

— Ну как сказать, — я постарался добавить в голос немного ехидства. — Я просто ослеплен. И давно вы так радикально сменили свои привычки? В Фиакетте с вашей подачи половина дам щеголяет в новомодных платьях на молнии.

— Не с моей подачи, а с вашей, — парировала девушка.

— Ах, ну да. Это же я купил своей невесте, — последнее слово я выделил голосом, — такой дорогой и модный гардероб.

— А заодно устроили задержку банковского перевода, — не менее ехидно выдала леди Фаи.

— Ну, будем считать, что в этом раунде у нас счет один-один, — предложил я и постарался придать лицу самое жалобное выражение (по правде говоря, и стараться особо не пришлось, снова накатила усталость и дико хотелось спать, но я упрямо таращился сквозь непрозрачную ткань, не позволяя себе закрыть глаза. Сначала победа, потом отдых). — А теперь можно вернуть раненому немного света?

— Как расчетливо с вашей стороны, — я почувствовал, как она опустилась на циновку рядом со мной и ее обнаженное бедро коснулось моей руки. Меня как молнией пробило, волоски на всем теле встали дыбом. Запах травяной свежести и каких-то фруктов на мгновение усилился, девушка склонилась надо мной так близко, что я услышал ее дыхание. А потом она сдвинула повязку, и я невольно зажмурился от яркого света.

Хар-ррах! Получилось! Даже сонливость временно словно отступила и сил прибавилось.

Ещё бы убедить леди снять с меня выдрёнка. Или не стоит? Этот мокрый зверь свил гнездо на моей груди и, похоже, решил остаться в нем жить.

Я какое-то время следил за тем, как леди что-то перетирает в ступке, усевшись у входа в шалаш, и напряженно пытался вспомнить, какой же очень важный вопрос мне надо ей обязательно задать. Но все дело портили голые ноги Фаи, ее неприлично-соблазнительный голый живот с аккуратной ямочкой пупка, ее грудь, едва скрытая дикарской жилеткой. Горнюк, так недолго и косоглазие заработать.

Я смотрел, смотрел и сам не заметил, как меня снова сморило. Все же я сильно пострадал, иначе никогда не опозорился бы так в собственных глазах — заснуть, глядя на красивую неодетую леди!

Когда я очнулся в третий раз, кажется, прошло всего несколько минут. Что это было — сон или потеря сознания — не понять. Во всяком случае, Фаи все так же сидела у порога шалаша и толкла что-то в ступке, а у меня на груди вошкался выдренок. Только, кажется, уже не один! Вот горнюк.

Пока я размышлял над тем, что местная живность обнаглела до невозможности, леди закончила толочь свое нечто, встала и вышла.

С одной стороны, хотелось ее окликнуть, задержать. А с другой… у меня появилось время тщательнее обдумать сложившуюся ситуацию, но, видно, я ещё до конца в себя не пришёл, потому что мысли свернули совершенно не в то русло. Я вдруг понял, что под циновкой одежды на мне нет. Вообще никакой, даже исподнего.

Меня раздели… Поправка: раздела. Горнюк!

Я попытался подскочить на циновке и сесть, но не тут-то было — во-первых, снова накатила слабость, а во-вторых, наглая зверюга, что сначала гуляла по мне, как по бульвару, а потом назначила своим матрасом, недовольно открыла один глаз и сердито на меня заурчала. Хар-ррах!

— Да лежу я, лежу, — злобно сказал я усатой морде и закрыл глаза. Толку брыкаться. Надо копить силы и решать все проблемы разом.

Кстати! Моя одежда, аккуратно сложенная, лежала рядом. С трудом я сумел дотянуться и вытащить за кожаный ремешок поясной кошелёк. Было непросто, потому что за кошельком потянулись брюки. Я открыл его и на ощупь вытащил жадеит на серебряной цепочке. Камень привязан ко мне по крови, достаточно сжать в руке, и артефакт начнёт исцелять. Когда чуть окрепну, надену на шею.

Следующее пробуждение получилось совсем уж странным. В лицо мне дул довольно свежий ветерок, пахнущий влагой, водорослями и рыбой, но при этом на все тело словно набросили тяжеленное шерстяное одеяло — было почти невыносимо жарко, я по-настоящему взмок от пота. И ощущение тяжести не проходило.

С трудом разлепив глаза — дурацкая повязка с них исчезла, — я попытался в наступивших сумерках разглядеть, чем же меня так расплющивает. И закашлялся от потрясения.