Мстислава Черная: Сбежать от стального короля

Практика с первокурсниками — это всегда помесь дурдома с детским садом и цирком. В аудитории я эту братию уже приучила строем ходить и сдавать работы вовремя, не бузить и слушать. А тут природа, запахи, деревья, веяние свободы. И мозги в перепляс. Каждый раз приходится всю группу укрощать, как диких мустангов.

И это несмотря на то, что не младенцы вроде, о том, что горы детям не игрушка, — знают. В теории. Ох, грехи наши тяжкие… В том, что детей бить нельзя, я убеждена твердо. Дети, они нормальные люди, понимают слова. А вот некоторым совершеннолетним, но контуженным гормонами жеребцам и кобылам хорошая розга по заднице ой как не помешала бы!

Ладно, дело привычное. Главное, умотать их за день так, чтобы сил на глупости не осталось. Студенты-практиканты, когда спят зубами к стенке палатки, — они такие лапочки, сердце радуется.

— Саранский, стоять! — гаркнула я, заметив, как Витька, главный заводила группы, живчик, беспрестанно фонтанирующий энергией и неспособный молча высидеть лекцию, опять поскакал вбок от тропы. По осыпи, засранец! А ведь предупреждала! Только переломов нам не хватало тут. Решил, что раз я ушла вперед и инструктирую дежурных, то его маневра не замечу.

— Фаина Аркадьевна, я по делу! — жизнерадостно-возмущенно вскинулся негодник, косясь на раскидистую ель в распадке.

— По делу ты отбегал пятнадцать минут назад. Тебе нездоровится, Витя? — участливым тоном садистки-санитарки с пятилитровой клизмой наперевес поинтересовалась я. — У тебя что-то не в порядке с пищеварением? Опять ягоды «только попробовал»? Лазовая, у тебя аптечка? Дай Саранскому активированного угля и два пакета смекты, будем принимать меры. И вечером ничего, кроме бульона. С ржаными сухариками.

Я, кстати, не шутила. Городские ребята, вполне разумные в условиях столицы Урала, оказавшись в дикой природе, поначалу реально шалели. И, как младенцы, тащили в рот все, что хоть отдаленно было похоже на съедобное. Пару лет назад я уже промывала желудок умнице, налопавшейся недозрелых дичков с дерева, и дежурила возле нее ночь, пока к нам МЧС добиралось. Пистон вставили всем и в первую очередь мне — я за студентов отвечаю.

— Фаина Аркадьевна! — белугой взвыл Саранский, оценив перспективу лечебной голодовки. — А че сразу пищеварение! Нормально у меня все с пищеварением, я просто это… отлить!

— То есть мочевой застудил? — я прищурилась, уже четко уяснив, что Витька придуривается и за елку ему надо было исключительно ради любопытства и молодецкой лихости. — Ну, не переживай, антибиотики у нас с собой, вечером на ведре с горячими камнями посидишь, и как рукой снимет. Или все серьезно? При мочеиспускании резь? Струя прерывистая? Или, не дай бог, с кровью? Тогда прерываем практику и срочно возвращаемся.

— Ничего я не застудил, — красный как рак и страшно недовольный Витька вернулся на тропу. — Мнительная вы, Фаина Аркадьевна, жуть.

— Я не мнительная, я предусмотрительная и проницательная. На лету могу тебе диагноз поставить. Конкретно сейчас я точно знаю, что в твоем организме образовался избыток энергии, который кристаллизовался в мягком месте в виде острого металлического предмета повышенной температуры и с поступательным вращением. Попросту говоря, шило в заднице у тебя, Виктор. Но это лечится. Возьми у Лазовой рюкзак, понеси немного, двойная польза будет. И шило остынет, и джентльменом побудешь.

Следующие четыре часа группа из десяти студентов и одного преподавателя без происшествий топала по сто раз хоженой тропе к намеченной стоянке у Каргалинской пещеры. Поход всего четырехдневный, и половина пути уже пройдена. Даже первый натиск природы на неокрепшие городские мозги почти миновал.

Только вот Саранский подозрительно притих. Ни шуточек, ни попыток дразнить девчонок. Топает с двумя рюкзаками между мной и Лазовой и помалкивает. Думает о чем-то. Подозрительное дело… Виктор Саранский — и молча думает о чем-то четыре часа подряд?!

Я уже всерьез начинаю беспокоиться: то ли у меня реально ребенок заболел, то ли пакость задумал настолько грандиозную, что никому мало не покажется.

Ну точно. И глаза у него блестят тоже подозрительно. Когда думает, что я не вижу, смотрит со смесью азарта и любопытства. Ага, вот и Воробьев на привале подтянулся рядом с другом посидеть, пошушукаться, и Кондратьева не отстала. Интересно, что дуралеи задумали? Ох уж эти детки…