Николай Желунов - Сердце Сумрака [litres]

– Что это? – в изумлении спросила Нелли.

– Думаю, мы еще не дошли. Сюда!

В глубине помещения находился проем. Свет, идущий из него, казался ярче. Мать и сын прошли через пещеру, стараясь не задеть ничего из драгоценных диковин, и оказались в следующем зале. Он был больше предыдущего, и свет здесь казался золотисто-алым, как северное небо на закате полярного дня. Здесь стояли сундуки, до краев полные бриллиантами и старинными монетами; вдоль стены выстроились изумительной работы статуи из золота – и каждая из них была увенчана короной. От этого великолепия у Огонька захватило дух, а Нелли сказала с усталой иронией:

– Сокровища тамплиеров. Подумать только – они и в самом деле существуют.

– Это и есть Золотой Чертог?

– Нет. Просто золотой запас на черный день.

Они прошли всю пещеру насквозь и оказались в новом зале. Здесь стояли шкафы, заполненные книгами и свитками. Огонек подошел к одному из шкафов и провел пальцем по истертым кожаным корешкам. На некоторых из книг были полустертые надписи, но ни одного слова мальчик не понял.

– Вот настоящее богатство, – тихо сказала Нелли. – Клинки и золото – игрушки. Мой дядя многое отдал бы только за то, чтобы подержать эти книги в руках.

Они миновали библиотеку и увидели еще один проход. Его закрывали створки невысоких – в человеческий рост – ворот, искусно выкованных из тончайших золотых ветвей, цветов и листьев, усыпанных мелкими алмазами. «Видел ли ты в жизни что-то прекраснее этих узоров?» – подумал Огонек в восхищении. За золотыми завитками он видел еще один зал – самый большой из всех, хотя врата скорее напоминали не парадный вход, а тайную калитку. Над вратами темнела надпись готическими буквами: VERITATES ET LUMEN.

– «Правда и свет», – перевела мама, – это латынь.

Огонек коснулся ворот. Сверкающий металл был теплым, как пожатие дружеской ладони. Радостное ощущение свободы накрыло мальчика, словно за спиной вырастали крылья – больше не надо тревожиться, здесь только добро, Свет и правда. Мы добрались.

Я дома.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДЕ МОЛЕ. Я ЖДАЛ ТЕБЯ СОТНИ ЛЕТ.

Откуда звучал этот голос? Огонек посмотрел на маму – на этот раз та, похоже, ничего не слышала.

Эти слова – только тебе.

Это оно. Сердце Сумрака!

Мы добрались.

Ярик толкнул створки, и золотые врата легко распахнулись перед ним.

Оно выглядело как глубокая чаша. Кубок, высеченный из цельного куска темно-зеленого малахита, покрытый затейливыми узорами. Массивный: только очень сильный Иной вроде Скифа смог бы поднять его. Чаша покоилась на сверкающем мраморном кубе посреди зала в окружении вороха прекрасных роз, белых и алых. Цветы были живыми, словно их только что срезали; на лепестках мерцали капли воды.

– Здравствуй, – сказал мальчик.

Он почти шептал, но слово загуляло эхом под сводами. В Сумраке комната казалась наполненной теплым сиянием. Аура вокруг малахитовой чаши медленно пульсировала всплесками света, и Огоньку чудилось – он слышит стук. И в самом деле сердце!

Мать и сын переглянулись.

Откуда-то зазвучала музыка – вначале едва слышная, но все более прекрасная и громкая. То пел сам Сумрак. Здесь он казался непривычно уютным и теплым, спокойным, как тихая гавань после долгого изнурительного пути. Огонек моргнул и внезапно увидел Силу. Неописуемо мощные потоки, великие реки Силы. Они медленно текли над головой и под полом в толще скального камня, разветвляясь, как кровеносная система, пульсируя и мерцая. Спрятанное в малахитовом кубке Сердце было живым. Мама проговорила тихо:

– Де Моле и в самом деле был величайшим из магов. Нынешним Великим не создать такого даже годами совместных трудов.

Ее слова вылетали изо рта, расплывались в Сумраке разноцветными птицами – и таяли на стенах пещеры. «Мама волнуется», – понял Ярик. Он уже научился читать ауры: вокруг головы и плеч Нелли тлело алое мерцание.

И снова Огонек услышал беззвучный голос. Наверное, тот говорил на латыни или по-французски, но мальчик все понял.

– Ты знаешь условие? – спросил мальчик.

– Что? – вздрогнула мама.

– У тебя есть одно желание. Только одно.

Она медленно кивнула, глядя в непривычно строгие глаза сына.

– Я готова.

Огонек взял с мраморного постамента изящный кинжал с рукоятью из янтаря:

– Нужна моя кровь. Немного, не бойся.

Замерев, Нелли смотрела, как Ярик сделал осторожный надрез на ладони и несколько капель упали на дно чаши. В тот же миг вся пещера ярко засветилась золотым светом, будто на потолке вспыхнуло маленькое солнце.