Николай Желунов - Сердце Сумрака [litres]

– Конечно. Хотя насчет мамы я не уверен.

– И я мог бы быть Темным?

– Человек рождается изначально чистым, как белый лист. Затем в его душе начинают бороться Свет и Тьма.

– Добро и зло?

– Не совсем так… Понимаешь, встречаются и довольно добрые Темные, и более-менее коварные, обозленные на кого-нибудь Светлые. Не бывает абсолютного добра и зла; это относительные понятия. А Свет и Тьма – проще. Это Изначальные Силы, стихии.

– А Светлый Иной может стать Темным? – подумав, спросил Огонек.

– В очень редких, исключительных случаях. Но гораздо проще добрый человек может озлиться – и наоборот. Улавливаешь?

– Уже понятней.

– Хочешь есть? Я могу попробовать сварить кашу.

– Давай лучше еще кофе.

Матвей достал термос и чашки. В теплеющем небе над оврагом посвистывали какие-то летучие существа, приветствуя встающее из-за гор солнце.

– Пап.

– М-м?..

– А почему Светлому трудно стать Темным и наоборот?

– Зачем тебе?

– Ну, так. Интересно.

– Когда ты впервые входишь в Сумрак, твоя суть меняется. Из нейтрального ты становишься определенным образом заряженным. Мы живем и творим волшебство, напитываясь энергией людей. Светлые – положительными эмоциями, Темные – отрицательными. Это наша вторая пища. Скоро ты и сам научишься это делать. Уже делаешь, неосознанно. Энергетика становится твоей сутью, эссенцией, связующей тело с Сумраком. Ты Светлый, ты пьешь человеческую радость – и она питает тебя. Знал бы ты, сколько наши мудрецы придумали способов массового веселья для массовых заборов Силы. Тем же, только по-своему, занимаются и Темные. Великий Договор сдерживает нас в этой алчной гонке, он охраняет некоторую справедливость. Но есть Иные, что не могут остановиться в погоне за бесконечным наслаждением. Они похожи на вампиров или тяжелых наркоманов. И полбеды, если кто-то настойчиво пытается осчастливить ближнего, дабы выжать Светлую энергию, – хотя это тоже скверно. Темные маньяки гораздо опасней. Не так уж сложно похитить человека и бесконечно мучить его, вызывать боль, ужас и чувство вины – и высасывать их, как пиявки и слепни, что питаются кровью. Есть прирученные люди, трайфл , которых Темные привязывают к себе с помощью магии – и используют как доноров негативных эмоций. Есть специалисты по самым ужасным мукам, которые только можно вообразить. Ночной Дозор накрывал настоящие «фермы страха», где множество людей держат месяцами – пока те не погибнут от нервного истощения. А их тела идут на корм оборотням и вампирам.

– Пап, не надо, – пробормотал Огонек, – хватит.

– Прости, – Матвей аккуратно уложил в огонь полено, – я не хотел тебя напугать, сын. Просто представь, что ты, всегда получавший энергетическую подзарядку от счастья и любви, должен будешь заряжаться от чьих-то слез. Или, наоборот, ты Темный и привык ловить кайф от страданий своего ближнего – и должен отказаться от этого.

Ярик помолчал, поворошил палкой угли. От костра ввысь летели искры.

– Если в мире будет больше счастья и любви – мы будем побеждать Тьму?

– Возможно, – ответил Матвей, – но Темные этого не допустят.

– Значит, будет война?

– Будет война.

– Всегда?

– Всегда – это слишком долго, чтобы представить. Но повоевать придется…

…Не было ни сверкающих врат, ни ослепительного потока света, ни трубных звуков. Только дверь из шероховатого камня. Нелли провела по ней ладонью и скорее нащупала, чем увидела широкий крест с острыми краями – символ Ордена Храма. Дверь под ее рукой не шелохнулась.

– Запечатано.

Тогда Огонек коснулся креста… и в этот момент произошло нечто, что он не смог бы описать словами. Глубоко внутри горы что-то дрогнуло, шевельнулось, словно пришло в себя от долгого сна – и пристально посмотрело на Ярика сквозь толщу камня. Что-то огромное и вечное, куда большее, чем мелкие суетливые дела устроивших в крепости драку Иных. «Волшебники древности были посильней нынешних», – пришло на ум Огоньку. Ощущение изучающего неотрывного взгляда стало в какой-то момент невыносимым, почти физическим – и вдруг прекратилось.

– Ты тоже почувствовал? – шепотом спросила мама. Пальцы ее дрожали.

Огонек положил ладони на дверцу – и она мягко отворилась перед ним, впуская в коридор призрачный серый свет.

– Идем, мам. – Он взял Нелли за руку. – Ты будешь хорошей королевой мира.

Переступив порог, они очутились в просторной пещере. Свет, казалось, шел отовсюду – словно теплым голубым сиянием сочился сам камень, в котором она была высечена. Вдоль стен расположились столы и стойки с рыцарскими латами и оружием. Сталь доспехов была гладкой и блестящей, будто только из-под рук полировщика. Богато украшенные ножны мечей переливались драгоценными камнями.