Дарья Кузнецова - Мастера особых поручений

— А чего хочется тебе? — осторожно спросила Олира.

— Пить, — максимально честно ответил безопасник, вызвав короткий смешок. — А если не так конкретно… Не знаю. Мне точно не хочется тебя отпускать, а все остальное — слишком внезапно, и его слишком много. Я отвык от таких сильных чувств, думал, на них уже не осталось ни сил, ни времени. Нужно сначала освоиться в новых условиях.

— У тебя есть на это почти год, — через несколько секунд оптимистично решила женщина. Это и так было куда больше, чем она могла надеяться всего несколько часов назад. — И, кстати, насчет «попить» очень хорошая идея.

Она попыталась подняться, но Ильнар отпустил не сразу. Сначала забрал долгий, чувственный поцелуй, наслаждаясь близостью прильнувшего тела, а потом встал вместе с Олирой. Та подобрала чудом не разбившийся бокал, наполнила вином и благодарно улыбнулась мужчине, накрывшему ее плечи кителем. Себе Ильнар плеснул ягодного компота, осушил стакан залпом. Несколько секунд пристально смотрел на женщину, а потом все же дал волю своим иррациональным страхам:

— Можешь пообещать мне одну вещь? Это серьезно.

— Мне уже страшно.

— Никогда не ищи спасения в вине, это плохой путь, — хмурясь, проговорил Ильнар. — Облегчение от алкогольного забытья мнимое, обманчивое и делает только хуже.

Олира озадаченно вскинула брови, потом усмехнулась.

— Пообещаю, если ты тоже мне кое-что пообещаешь. Брось курить.

— Ты серьезно? — растерялся безопасник.

— Вполне. Омерзительный запах. — Она наморщила нос.

— Договорились, — через пару мгновений кивнул Тавьер. Договоренность скрепили рукопожатием, стараясь не улыбаться нелепости этой сцены, и — с куда большим удовольствием — поцелуем, когда Ильнар за руку привлек женщину к себе.

— Почему ты так нервно реагируешь на алкоголь? — спросила Олира через несколько минут, когда они устроились в кресле с тарелочкой закусок. Безопасник недовольно поморщился, но все-таки ответил:

— Алкоголь и наркотики убили мою жену. Я понимаю умом, что между этим и бокалом вина лежит бездна, но ничего не могу с собой поделать.

— И ты до сих пор ее любишь? — с замиранием сердца спросила королева.

— Что? — искренне растерялся Тавьер. — Не говори ерунды, это было полвека назад, и разлюбил я ее еще до того, как овдовел. Просто… ты, наверное, была права, когда упрекала меня в трусости. Это оказалось трудно, и я предпочел сбежать, лишь бы не проходить вновь через что-то подобное. И едва не упустил из-за этого тебя. Пожалуй, стоит поблагодарить за все это Грая…

— Но кровать могли бы и предусмотреть, — засмеялась Олира и закончила разговор новым поцелуем.

Перспектива встреч украдкой и предстоящей игры в холодность почему-то совсем ее не беспокоила, даже будоражила предвкушением сорванных поцелуев и прикосновений невзначай. Да, сохранить траур по покойному мужу полностью у нее не получилось, но королева не считала себя виноватой. Любви и каких-то других сильных чувств между ними не было, а для благодарности вполне достаточно официального соблюдения приличий.

Причем благодарности не столько за хороший прием и доброе отношение, сколько за то, что в ее жизни теперь появился Ильнар. Холодный, жесткий, циничный мужчина, который на самом деле умел быть ласковым и целовать так, что от счастья кружилась голова.

Малый королевский кабинет

— Как ты считаешь, Ильнар? Я готов?

— Безусловно, ваше величество. — Тавьер выразительно склонил голову.

— Хватит обзываться, — поморщился молодой король. — Какое я тебе величество?

Ерашию Четвертому, надевшему корону вчера, в день своего двадцатилетия, предстояло провести первое в его жизни заседание Королевского совета, и по этому поводу он чрезвычайно переживал. Хотя, казалось бы, готовили его к подобному с детства, но одно дело — присутствовать рядом с матерью и учиться, а совсем другое — предстать перед советниками самостоятельно.

— Официальное, — ехидно отозвался бессменный глава Тайной канцелярии. — Да не дергайся ты, никто тебя не съест, они к тебе привыкли и прекрасно знают, что упрямство у тебя от обоих родителей, плюс еще свое нажитое. Где сядут, там и слезут.

— Врожденное — от мамы, приобретенное — от тебя, — легко парировал Ераший. — Ладно, пойдем, сколько можно тебя ждать? А то еще опоздаем, — опомнился он, торопливо сгребая рабочие записи в толстую папку.