Юрий Каменский: Чиновник для особых поручений

С пустяка всё, в общем-то, началось. Конечно, когда собираешься на «огнестрел», все семь чувств мобилизуются по-полной. А тут, делов-то, учителку допросить по мошенничеству. В числе прочих доверчивых дур дала деньги на дешёвую чёрную икру. Ну, это додуматься надо. Так, где эта умница преподаёт?

Стас заглянул в ежедневник. Гимназия № 1520… а, в Леонтьевском, рядом со старым МУРом. Сам-то он, конечно, этого не застал, здание в Большом Гнездниковском снесли ещё до войны.

Погода, на удивление, была солнечная. Для московского марта явление, прямо скажем, нетипичное. Можно и пешочком пройтись, благо, не так уж далеко, а то уже все лёгкие в кабинете прокурил.

Старший лейтенант Сизов сбежал по лестнице, предъявил постовому на выходе удостоверение и, открыв тяжёлые двери, вышел на улицу. Солнышко светило уже по-весеннему, а, вот, ветерок подувал довольно свежий. Он, сощурившись, поглядел прямо на солнце, застегнул до горла молнию на куртке и медленно сошёл по ступенькам.

Стайка смешливых студенток торопилась в стеклянную кафешку, окидывая его, на бегу, оценивающе-озорными взглядами. Следом степенно прошагал пенсионер в «профессорских» очках, ведя на поводке рыжую таксу с поседевшей мордой. С балкона её гулко приветствовал басом чёрный дог, стуча хвостом по ограждавшим его свободу прутьям — видать, старые знакомцы. Бабуля, спеша к подъезжавшему на остановку автобусу неловко задела его хозяйственной сумкой, а саму её, чуть не сбил с ног скейтбордист, торпедой пролетевший мимо.

Где-то, на грани слышимости, взвывала сирена скорой помощи, спеша на вызов. В воздухе зависло сизое облако выхлопа от кативших волной машин, ещё часок, и начнутся пробки. У каждого свои дела и заботы, никому до него и дела нет. Неторопливо шагая по Страстному бульвару, Стас думал не о предстоящем допросе. Чего там голову ломать, всё просто, как задница ребёнка. Из головы не выходила вчерашняя книга. Имя у автора было какое-то интересное — Мархуз или фамилия такая? Он даже «забил» его в Яндекс, узнав, помимо всего прочего, что это какая-то сказочная зверюга. Уже по этому было ясно, что писатель — большой оригинал.

Книга была написана в жанре альтернативной истории. Такое впечатление, что весь литературный мир просто помешался на этой «альтернативке» — кромсают эту бедную историю, кто во что горазд. Впрочем, «Старший царь Иоанн Пятый», не в пример другим сочинителям, написан был весьма занятно. И заставлял задуматься, если уж на то пошло. Хотя бы, о том, что наша жизнь — это цепь сплошных случайностей. Вот, к примеру, заболей он сейчас, и все дела, которые у него в производстве, достанутся Мишке.

Не в том, даже, дело, что «сожитель» по кабинету будет клясть его последними словами. Просто стиль работы у них очень разный. Михаил, прямой, как ручка от лопаты, работая с подозреваемыми, подавлял их волю. Нет, не кулаками. Битьё — последнее дело, чистой воды профанация. Ну, заставишь ты человека протокол допроса подписать, и что? Посидит он недельку в камере, послушает опытных «сидельцев», с адвокатом поговорит — и пошла в прокуратуру «телега».

Дело даже не в том, что оперу прокурорские и «охотники за головами» ведро крови выпьют. Её и по надуманным поводам сосут — только в путь! — а, просто, жулик в судебном заседании ту же песню споёт. И будет оправдан, это же вам не старые времена, конец XX века на дворе. Гуманизация, гласность, плюрализм и ещё, Бог знает сколько, всякой модной светотени. Спасибо просвещённой Европе, можно подумать, что до них мы щи лаптем хлебали.

Так, что, Бредбери, пожалуй, в чём-то был прав — если в меловом периоде раздавить бабочку, получишь «на выходе» другого президента. Другое дело, что никто этой закономерности, конечно, не проследит, и примет, как должное. Ещё и скажет с умным видом: «История не знает сослагательного наклонения». Это она сама вам доложила, что ли?

Визг тормозов хлестнул по нервам, заставив вскинуть глаза. Сверкающий радиатор «Лэнд Крузера» надвигался на него неотвратимо, и время, словно растянулось. Стас уже чувствовал тепло от двигателя, запах сгоревшего бензина, машина надвигалась медленно и неуклонно, как паровоз, идущий под уклон. Тело не успевало уйти с пути, а, тут ещё, нога зацепилась за бордюр…. Он рванулся, что было сил, и вдруг… прямо перед глазами возникла храпящая лошадиная морда, в лицо пахнуло едким лошадиным потом. Конец оглобли ударил в грудь, выбивая из лёгких остатки воздуха. Улица закружилась перед глазами. Последнее, что он услышал, падая на спину, это отборный мат.