Анна Шнайдер - Недостойная [litres]

Никто не удивлялся, что я делала столько часов в покоях Арена, никто ничего не спрашивал, хотя у меня возникло впечатление, что всем после утреннего происшествия на Дворцовой площади просто-напросто не до таких глупостей.

Сначала меня отвезли на магмобиле в Императорский госпиталь – необходимо было посмотреть, как там наш с Байроном больной, и я, договорившись с водителем, чтобы немного подождал, побежала в хирургию.

Асириус уже был здесь, и мы вместе проверили подопытного. Все оказалось в порядке. От того, что мы прервали процедуру, никаких изменений не случилось – прогресс попросту остановился. Запустив следующую процедуру на двенадцать часов, я попросила дежурную медсестру отчитаться мне после завершения и покинула госпиталь.

Магмобиль, доставив меня к крыльцу дома Берта, уехал. Я проводила его взглядом, а затем развернулась и стала подниматься по лестнице.

Пока я поднималась, сжимая в объятиях Эклера, нас чуть не замело снегом. Метель на улице оказалась сильнейшая. Утром было ясно, а сейчас, после обеда, с неба повалили крупные белые хлопья. Они были мягкие и совсем незлые, и даже ветер, взметнувший полы пальто, показался мне каким-то ласковым и нежным. Хотя, возможно, дело было вовсе не в ветре, а в настроении, с которым я шла теперь в этот дом.

Шла для того, чтобы больше никогда не уходить. Ну, если только на работу…

Я позвонила в дверь, и она открылась через секунду. Быстро сбросив верхнюю одежду в прихожей и надев тапочки, я побежала наверх, в библиотеку, ощущая жар во всем теле, особенно на щеках. И Эклер стал нежно-розовым, и мне хотелось улыбаться, когда я на него смотрела.

Берт сидел на диване, читал какую-то книгу, но встал, увидев меня. Выглядел он немного потрепанно – особенно уставшими были глаза, и седины в волосах явно прибавилось, – но в пределах нормы. Я прищурилась, изучая контур… да, и он в порядке. С прежним резервом в семь магоктав.

– Энни?

Я столько всего хотела сказать, но не могла. В груди клокотали боль и нежность, и я изо всех сил старалась не заплакать – нет-нет, только не сейчас.

– Ты обманул меня.

На его лице отразилось удивление.

– Обманул? Когда?

Я вздохнула.

– Когда обещал, что с тобой ничего не случится. – Голос дрогнул, и слезы все-таки полились из глаз, и я шагнула вперед, к нему, начиная не говорить – шептать какие-то глупости: – Я тебя убью, придушу… Зачем… Ну зачем ты пошел туда?!

Удивление на лице Берта сменилось пониманием. Он быстро подошел ко мне, обнял, прижал к груди, погладил по волосам.

– Не вздумай себя винить.

Я всхлипнула.

– А кого тогда?

Кажется, он улыбался, и за это я ненавидела его еще больше. И любила – тоже. За то, что он смирился, давно уже смирился, а я не могу!

– Никого. Ты спросила зачем. Не зачем, а почему, Энни. Потому что я люблю тебя.

Я вновь всхлипнула.

– Я тоже тебя люблю. Я тебя всю жизнь люблю, с детства. Никого больше, только тебя.

Берт замер, а потом спросил удивленным, но очень радостным голосом:

– Правда?

– Нет, я вру! – возмутилась я, и он засмеялся.

– Энни…

Я запрокинула голову и в следующую секунду задохнулась от счастья, чувствуя, как он целует меня, осторожно лаская ладонями щеки и шею, как тяжелеет его дыхание, – и сама прижалась еще крепче, обнимая и отвечая на поцелуй.

– Обещай мне кое-что, – попросил Берт через минуту, когда я уже начала чувствовать, что скоро растаю от нежности.

– Что со мной ничего не случится? – пробурчала я.

Он фыркнул, вновь коснулся моих губ своими и прошептал прямо в них:

– Нет. Что ты не будешь пытаться пробить лбом стену, стараясь вернуть мне резерв.

Я нахмурилась. Как я могу обещать такое? Да, я помню, что сказала Ив Иша, но…

– Берт…

– Главное для меня – чтобы ты была рядом, – сказал он тихо, сжимая ладони на моей талии, – будто боялся, что я убегу. – Тогда я буду счастлив. И с таким резервом – в том числе. Но я не хочу, чтобы ты была несчастна, чтобы ты мучилась виной, пытаясь вернуть то, что мне не нужно.

– Ну как – не нужно?

– Мне нужна ты, – повторил Берт и вновь поцеловал меня. – Ты будешь со мной, Энни?

Я вздохнула, ощущая себя неприлично, невозможно счастливой.

– Да.

– А когда примут закон…

– Да!

Берт улыбнулся и изо всех сил прижал меня к себе. Краем глаза я заметила, как вышагивает по дивану Эклер, – котенок менял цвет каждую секунду – красный, оранжевый, розовый, желтый, зеленый, белый, лиловый… Кажется, он никак не мог определиться.