Эмили Болд - Проклятый [litres]

– Если ты сейчас оставишь меня одного, Пейтон, тогда…

– Тогда что? – спросил дрожащий голос позади него.

Шон замер, медленно развернулся и осел на землю.

Ему понадобилось мгновение, чтобы ответить:

– Тогда, клянусь тебе, Сэм, – я убью его!

Мокрое от слез лицо Шона, его красные глаза и безжизненная фигура Пейтона на земле забрали мои последние силы, и я опустилась на мокрую листву.

Я была жива! Я действительно вернулась, но никогда еще не была в таком отчаянии.

Рыдая, я припала к груди Шона, который оттолкнул меня от себя и схватил за плечи.

– Сэм! – решительно воскликнул он, вытирая слезы со щеки. – Скажи, мы можем его спасти? Я знаю, что ты была там, но нашла ли ты способ добраться до крови?

Словно в трансе, я кивнула и подала ему сумку.

Он вырвал ее у меня из рук и лихорадочно высыпал содержимое на пол рядом с Пейтоном. Когда он потянулся за свертком, я опередила его.

– Нет, не это! Там, обернутый в кожу, кинжал, который Натайра вонзила в сердце своей матери. На нем кровь Ваноры, – объяснила я, прижимая мягкий сверток к груди.

Он вытащил кинжал и вопросительно посмотрел на меня.

– И это все? И как…?

– Да, Шон, это все! – раздраженно крикнула я ему в ответ. Мои нервы были на пределе. – Как ты думаешь, каково вытаскивать кинжал из ведьмы? Думаешь, это приятно? У тебя была идея получше? Кровь Ваноры – вот она! Я сдержала свое проклятое обещание! – воскликнула я и, дрожа, придвинулась ближе к Пейтону. – Лишь бы ты теперь его спас! Пусть все было не напрасно! – умоляла я и схватила Пейтона за руку. Я сжала ее так крепко, что мои собственные кости затрещали.

Почему он не шевелился? Почему не открывал глаз?

Страх был слишком сильным. Нечего не было так, как должно, и моя жизнь стала грудой развалин. Я бросилась Пейтону на грудь и пронзительно разрыдалась.

Вина, которую я возложила на себя в прошлом, была так тяжела, что я едва могла дышать. К тому же боль от того, что Пейтон покинул меня, была такой свежей и глубокой, что грозила разбить мне сердце.

– Отойди, Сэм! – потребовал Шон и оттащил меня за руку от Пейтона. Сквозь пелену слез я видела, как Шон один раз провел окровавленным лезвием по груди Пейтона. Порез не был глубоким, но свежая ярко-красная кровь все же вызвала у меня тошноту. Задыхаясь, я прижала сверток к груди и отвела взгляд. Мое сердце так сильно колотилось в груди, словно хотело вырваться из нее. Мне пришлось отойти. Я не могла видеть, что все мои усилия были напрасны.

– Черт возьми, Пейтон, давай! – отчаянно закричал Шон и еще глубже вдавил клинок в грудь брата.

Я дрожала. Не от холода осеннего вечера. Не от ужасов путешествия во времени, которые все еще пронизывали меня, как смутное эхо, а от чистого отчаяния. От слез перехватило горло, и я закрыла глаза, чтобы не видеть, как плотный туман с берега озера Даич протягивает свои скрюченные пальцы в поисках моей последней надежды. Беда сжимала мое сердце, потому что я уже не могла поверить в благополучный исход.

– Пожалуйста, брат! – умолял Шон, и голос его был полон слез. Его тяжелый хрип был подобен удару кинжала, потому что если он, сильный воин, не знал, что дальше, то надежды не было. Ни для кого.

– Я все перепробовал, – прошептал он и посмотрел на меня через плечо. – Я не знаю, что… что еще я могу сделать.

Я тоже не знала, и это вырвало у меня сердце из груди.

Я любила Пейтона. Я не могла его отпустить. Это было несправедливо! Не после того, как я оставила Пейтона в прошлом с обещанием спасти его. Натайра в конце концов не могла победить. Не она. Не зло! Я покачала головой и прижала его подарок к груди, как будто могла удержать то, чего он хотел для меня. Для нас обоих.

Я откинула голову назад и посмотрела на небо, темная синева которого медленно превращалась в унылую черноту. Каждая звезда стояла в точности на том месте на небосводе, которое было отведено ей. Почему для меня не было места? Почему я бесцельно бродила вокруг и так и не поняла, где нахожусь? Разве я не была здесь? Рядом с Пейтоном? А если так, то почему так больно?

Мое тело онемело, когда я сунула пальцы под кожаный ремешок, которым был перевязан подарок Пейтона. С комком в горле я оттолкнула его в сторону и развернула кожу, не выпуская из виду Пейтона передо мной. Его кожа была бледной, грудь неподвижной, и я, затаив дыхание, ждала спасительного сердцебиения.

Я нащупала маленькую записку, лежавшую на самом подарке.