Иван Алексин - Маг поневоле [СИ]

- А почему тогда меня вместо Васятки этого в маги посылают? - Не вытерпев, поинтересовался я.

- И впрямь с головой у тебя беда, - покачал головой Вилим. - Как дитёнку малому всё разъяснять приходится. Ты, главное, на погостье чего-нибудь такого не спроси, - погрозил он мне пальцем. - Помалкивай, да головой кивай. Не дай Лишний и впрямь старики не отпустят.

- Обычай у нас такой, - ответил вместо отца дед Паткул, теребя жидкую бородёнку. - Когда деревне приходит срок баллот тянуть, то тянуть его обязаны все, кто во взрослую пору входит. То закон ещё со смутных веков самими богами прописан! - Поднял указательный палец вверх старик. - И уклониться от его исполнения никто не может: ни крестьянин, ни торговец, ни даже сам господине князь!

Вилим, внимательно слушавший деда, кивнул соглашаясь.

- Перед Троими все равны, - продолжал вещать дед. - За этим жрецы строго следят и никому спуску не дают! Говорят, что даже сын императора баллот как-то тянул. - Выпучил Паткул глаза. - Но, - дед, выдержав паузу, вновь поднял палец вверх. - Ежели кто не хочет судьбу пытать, то может заключить ряд. Конечно, если охотника найдёт. Баллот то он потянет, но в чашу Йоки его бросать не будет, а охотнику то и передаст. Тот замест него бросит. А там уже как Трое решат. - Дед пожал плечами. - Ежели баллот чёрный будет - повезло. Живи себе дальше и всё, что по ряду получил, твоим остаётся. Ну, а если белый, то всё - топай детинушка до городу, на ушлёпка, значитса, обучатся.

- Самому, что ли, идти то? - Удивился я, почесав голову. - Без присмотру совсем?

- Сам ты только до ближайшей деревни дойдёшь. Там тебе шибко рады будут! - Зло бросил Вилим. - Вместе с обозом пойдёшь. Отец-послушник, хоть специально будущих колдунов и не опекает, но и полонить не даст. Раз вас Трое в ушлёпки выбрали, то так тому и быть. И рушить волю богов не след. Поэтому всю дорогу держись обоза, никуда от него не отходи. Тогда и до Вилича наверняка дойдёшь. А в сторону уйдёшь - считай, пропал. Ты понял меня? - Отец, взяв меня за плечи, внимательно заглянул в глаза.

- Понял. - Под взглядом Велима мне стало неуютно. - От обоза не отхожу. У послушника всё время на глазах нахожусь.

- У всеблагого отца других дел и нет, как на твою грязную харю любоваться, - развеселился Паткул. - Ты лучше Силантия держись. С одной деревни чай. Может, хоть он, присмотрит за тобой! Там, правда, и с других деревенек народишко до школы идёт, но на них ты не надейся. За полполушки продадут.

- И все за обозом без присмотра идут? - Удивился я. - А почему тогда никто не сбежит? Лес то рядом.

И тут же, получив увесистый подзатыльник, пробороздил носом грязь.

- Думай, что языком мелешь! - Рыкнул надо мной отец. - Кто чужой услышит, беды не оберёшься! Да и мне несладко придётся! Ты уже вдосталь побегал! Заткнись! И чтоб больше рот свой поганый не открывал! Ещё хоть слово услышу! Я тебе! ... - Вилим поднял руку и выразительно сжал свой громадный кулачище.

Поднимался я с трудом. Липкая жижа, подобно болотной трясине, отпускала неохотно, разъезжаясь под руками в разные стороны. Да и голова вновь загудела, как растревоженный пчелиный улей. Вилим, с каким-то злорадным интересом, наблюдавший за моими потугами, терпеливо дождался окончания действа. Затем, взяв меня своими лапищами, за сразу затрещавший ворот, с придыханием произнёс: - У меня ещё намедни руки чесались, когда ты своим побегом чуть и Славуту за собой не утянул. Если бы тебя сейчас на погостье не ждали, я бы тебя уму-разуму то поучил. Но ты смотри, сынок, - почти ласково, добавил он. - Если с твоей учёбой сейчас что-нибудь не сладится, то...

- Пошли уже, сосед, - прервал его на полуслове Паткул. - Если опоздаем - беда будет.

- Пошли, - согласился Вилим, разжимая кулаки. - Твоя, правда, дядька Паткул, припозднились мы.

На погостье вышли как-то неожиданно. Вроде только что месили грязь, огибая, вплотную притиснувшись к забору, очередную огромную лужу, прошли по стиснутой меж двух палисадников довольно утоптанной тропинке и, внезапно, вышли на довольно большую площадь, почти полностью заполненную народом. Однородная серая толпа, состоящая в основном из однотипно одетых в драные тулупы баб и мужиков, отличавшихся друг от друга лишь наличием у первых на головах платков, напряжённо ждала, искоса поглядывая в сторону десятка запряжённых волами телег. Там уже вовсю суетились возницы, в последний раз проверяя сбрую, лениво переругивались стражники, поправляя сбившийся немудрёный доспех, важно вышагивал кряжистый бородатый старик, зачем-то постоянно поправляющий уложенные в телеги мешки. Рядом ошивалась стайка местной детворы, увлечённо путаясь у старших под ногами. Они-то первыми нас и заметили.