Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

— И как же ты обходишься? — нервно усмехнулась девушка.

Подумать только, иметь целый гарем и вести жизнь монаха!

— Бара, — тихо сказал он, — ты никогда не замечала, что между человеком и скотом есть некоторая разница?

— Прости, — вырвалось у нее.

По совершенно необъяснимой причине Соня чувствовала, что этот человек ей симпатичен и вызывает доверие.

Впрочем, больше тут все равно доверять было некому. Или не доверять. Муонг пока был единственным живым существом, с которым она общалась, поскольку этот самый удав — Нджомонго?.. — похоже, слава богам, не особенно обращал на нее внимания.

И вообще, если верить его словам, Муонг спас ей жизнь…

Теперь Соня решилась вспомнить все.

Как впятером — она и четверо мужчин — пробирались сюда через Стигию. Как проникли в эти леса. И как потом все четверо ее спутников погибли один за другим.

Словно все стихии ополчились против них, и одного убила вода, другого — земля (он провалился в глубокую яму-ловушку, и воткнутые на ее дне острые колья пронзили его насквозь), третий стал жертвой аллигатора, а последний…

На толстой ветви, нависшей метрах в тридцати над тропинкой, было подвешено бревно с копьем. От него вниз спускалась тонкая лиана, ничем не отличавшаяся от других. Она пересекала дорогу и была привязана к дереву, росшему на другой стороне тропы. Стоит задеть за такую лиану, чтобы копье вместе с бревном потеряло равновесие и прикончило жертву.

…Что и произошло с несчастным Эшби, четвертым спутником Сони.

А сама она, выходит, подхватила лихорадку, да еще и угодила в сеть, будучи извлеченной из которой, только чудом не стала жертвой каннибалов. Точнее, чудеса здесь ни при чем.

Ее выручил Муонг. Белый Воин.

А она не нашла ничего лучшего, как незаслуженно обидеть этого человека, что было равно бестактно и опрометчиво. Ибо он, кроме всего прочего, единственный, кто сможет ей помочь дойти до цели, ради которой она, собственно, и явилась в Дарфар.

Муонг, тем временем, не продолжая разговора, приподнял травяной полог и вышел. Соня, совершив над собой некоторое усилие, поднялась и последовала за ним.

За стенами хижины хлестал проливной, холодный дождь.

— Муонг? — окликнула девушка. — По-моему, стоять здесь, вот так, под дождем — все равно что просто улечься в лужу. Вернись в дом, пожалуйста. И давай не будем ссориться по пустякам. В конце концов, мы, кажется, единственные белые люди на сотни и сотни лиг, хочешь ты этого или нет, и должны держаться вместе.

В темноте ночи она различала только его силуэт среди струй дождя. Заполучить бы его в проводники, вдруг подумалось Соне.

Он наверняка знает дорогу в Город. И с ним можно нормально разговаривать.

Сознание девушки полностью прояснилось. Этот человек ей нужен, и, стало быть, любым способом, хитростью или силой, она заставит его…

— Никогда прежде среди охотников за сокровищами Города не было женщин, — сказал Муонг, не оборачиваясь. — Поэтому я не убил тебя, как всех остальных. Пока, — добавил он. — Но это никогда не поздно сделать, Бара. Запомни.

У нее мгновенно пересохло во рту, и Соня воздержалась от ответа. Он знает, что ее сюда привело! И вовсе не собирается ей помогать, как раз наоборот…

Да, так сразу у нее, похоже, ничего не получится.

Понадобится время, чтобы приручить этого дикаря.

«Ее голова забита призрачными видениями огромной, невиданной добычи, — думал, между тем, Муонг. — Понадобится время, чтобы она начала иначе смотреть на мир».

Прошло еще две седмицы, а может быть, и больше — Соня путалась, считая однообразные дни. Она продолжала делить кров с Муонгом, но этот человек по-прежнему оставался для нее полнейшей загадкой.

Если бы не цвет его кожи и речь, он ни в чем не отличался бы от прочих Детей Змеи, как называло себя маленькое племя, в котором оказалась девушка.

Он знал их обычаи, свободно говорил на их языке, а Соня понимала пока только отдельные слова. И его все здесь любили и почитали, ибо Муонг был не только самым лучшим охотником.

Он оказался талантлив буквально во всем — в искусстве изготовления самых длинных и прочных наконечников для копий и стрел, в умении резать по дереву, кости и камню, а жители племени обожали всевозможные украшения и высоко ценили своих мастеров.

Еще он замечательно играл на ликембе, странном музыкальном инструменте, напоминающем длинное деревянное блюдо, украшенное выжженным орнаментом, по краям которого были натянуты восемь струн из сухожилий животных.