Оксана Глинина - Янтарь на снегу

Не пропаду!

Права была вайдела Беата, когда говорила, что мужчины — это зло. А дознаватели — зло, умноженное стократно, — так весь народ думает.

И вообще, не зря у нас дознавателей не любят. Тут причина не только в участившихся набегах местной нечисти на деревенские огороды.

В позапрошлом году один такой затесался в наши края — тоже кадука с болота согнать. Правда, пока он до тех болот добирался, заприметил одну из молоденьких послушниц у Святого колодца. Приглянулась ему наша девица, он ее и свез в город по-тихому. Как, не знаю, в подробности меня не посвящали, в общем, горевала вайдела Беата — думали, не переживет старая жрица того, что послушницу не уберегла. Вайдил даже в город ездил и к барону местному обращался, но нигде толку не добился. Везде ему был один ответ — дева сама согласилась уехать с молодым кадетом службы дознания. А по закону, как королевскому, так и людскому, если дева сама дала согласие пойти с мужчиной, значит, добровольно вручила себя ему в полновластное владение, после чего мог он делать с нею все, что захочет. Мне такой подход не сильно нравился, видимо, как и вайделе Беате. После этой истории жрица стала пуще прежнего блюсти нашу мораль — за святой водой к колодцу отпускала только в сопровождении старших вайдилут Ингельды или Лорильды, во время похода за территорию обители не разрешала даже глаза поднимать, а если кто-то к нам наведывался, разгоняла всех послушниц по кельям, несмотря на сезон сбора урожая. Если раньше мы от ее стараний просто стонали, то теперь завыли ранеными зверями: угрожало все это не столько поднятием морали, сколько тем, что девы разбегутся из обители в разные стороны.

Правда, желания разбегаться поубавилось после того как беглянка вернулась, да не одна, а с приплодом. Как выяснилось, удалой дознаватель на ней так и не женился, а когда она понесла, и вовсе выгнал на улицу, а сам повенчался с дочкой градоначальника, которая, при всех внешних телесных и внутренних душевных прекрасностях нашей девы, оказалась куда богаче и родовитее. Мыкалась бывшая послушница по приютам для нищих, где и родился у нее ребенок, после чего нашел ее бывший возлюбленный и денег дал, правда, немного, чтобы не наглела, так сам и сказал. В общем, на дорогу до обители ей их хватило. Теперь живет бывшая послушница под видом вдовы где-то в селении, которое находится на севере королевства, лекаркой промышляет — вайдил Фьерн позаботился — и вспоминает свою историю, как страшный сон. А у того дознавателя и его жены дети так и не родились. Слух ходил, будто бы искал он деву с ребенком, даже в наших краях побывал, грозился вайдилу всеми мыслимыми и немыслимыми карами. Только и наш жрец не первый год по земле ходит, припомнил недособлазнителю, как он девицу обманом из обители увез не совсем по ее согласию, и намекнул, что за такие выходки может попасть даже следователям службы дознания. А после того как деревенские жители, подумавшие, что дознаватель опять явился устраивать гон нечисти, выбежали с вилами да с топорами, горе-ухажер в наших краях не скоро объявится.

С такими светлыми мыслями я быстро стала собирать свои нехитрые пожитки. Благо было их у меня немного. Решила не тратить время на переодевание. А зачем? Я планирую податься туда, где на меня глазеть особо будет некому. Так что извозюканное в пыли платье не проблема, по крайней мере, хотелось в это верить. Побросав все самое необходимое в дорожный мешок, схватила тисовый посошок и, переполненная гордостью своей находчивостью, направилась к окну. Легко вылезти не получилось: мешало древко посоха и длинное тяжелое полотняное платье. Пришлось развернуться спиной, чтобы свесить ноги. В общем, я скорее не вылезла, а выползла… в крепкие объятия дорогого родственника.

— А ты выросла! — стаскивая меня с подоконника, удивленно приветствовал лорд Браггитас.

Я подняла глаза и замерла в крепких лапах. Кроме Легарта возле окна стояли вайдил и кузеновы сопровождающие. Человек шесть, не меньше. И когда только успели припереться? Я же вроде недолго собиралась! А главное, все лыбились и головами кивали. Ну, кроме вайдила, конечно.

— Ты… тоже подрос, — только и смогла выдавить в растерянности.

Что еще я могла сказать?

Вроде как остался Легарт прежним, но стал совсем другим. Видела я его в последний раз более десяти лет назад — рыжим, конопатым, тощим подростком, который ловил лягушек у пруда и надувал их через соломинку. Еще пирожки на кухне таскал — горячие, но такие вкусные. Он этими пирожками всегда со мной делился…