Кирико Кири - Мир, где мне будут рады [СИ]

Всё это время мы невозмутимо поднимались. Тяжело держать себя в руках, когда прямо около тебя король без штанов кубарем вниз катится с криком: «БЛЯ, СУКА!!!», если честно.

Но вот он занял место между двумя рыцарями и гордо выпрямил плечи, словно ничего и не было. Его умение держать себя в руках восхищает.

Мы поднялись к самому верху, где нас ожидал невозмутимый король. Предположу по увиденному две вещи.

Если никто не смеялся, то это в порядке вещей.

И король, несмотря на подобное, пользуется уважением, так как никто даже не пикнул. Из чего следует, что силой он как раз-таки обладает. Или уважением.

Мы с Фиалкой остановились, в то время как королева подошла к королю.

- Приветствую вас, мой король и муж, - сделала реверанс она. – Вернулась я домой с сыном и его другом, о коем он так много нам говорил.

- На бутылку-блядь-в-смысле приветствую тебя, моя жена, - кивнул он, немного оговорившись. То ли с женой любит так играть, то ли приговор привык такой зачитывать. - Встань по правую руку от меня.

Следующим был Фиалка.

- Приветствую, отец. Я вернулся, - зачитал он механически и преклонил колено.

- Приветствую тебя, сын мой, встань по левую руку от меня.

Фиалка так и сделал. Перед королём остался только я.

Но стоило мне преклонить колено, как король возмутился.

- Эй бля, с хуяли мою жену ты обнял, а меня нет?! – в его голосе чувствовалась обида.

Э… и… чо? Мне его обнять что ли?

Честно говоря, я растерялся на мгновение, не совсем понимая, чего от меня хотят. А король, казалось, сейчас начнёт плакать. Такой знатный мужик, который уже старел, но в котором ещё было дохуя силы, с седоватой коротковатой классической королевской бородой; в его лице я видел боль и непонимание, словно я только что сделал ему больно.

- Чо за хуйня, то есть эту швабру ты обнял, а меня не хочешь?!

И кажется… кажется я понимаю его. Этот мир… эти навязанные правила… почему мы не можем просто обниматься? Где эти весёлые обнимашки, коих лишили нас гнусные говнюки, а ЛГБТ убедило, что это удел пидорасов?

Почему мужики не могут обняться, не почувствовав себя пидорами?

Я так растрогался, что чуть не расплакался. На глазах короля тоже выступили слёзы. Мы поняли друг друга.

- Сука… это так мило… иди сюда чувак! Обнимемся, - сказал он.

Мы бросились навстречу друг к другу, но перед самыми объятиями замерли и одновременно произнесли совершенно серьёзным голосом:

- No homo (2х)

Это было мега-чувствительная сцена, от чего по нашим щекам побежали слёзы, и мы обнялись. Благослови бог того, кто придумал эту фразу, что сделала нас свободными.

- Чувак, надо будет потом прогнать по шлюхам, отпраздновать нашу встречу. Будем трахать их всю ночь.

- Мой король, я вас полностью поддерживаю, - кивнул я. – За вами, в любой бордель вашего королевства.

- ЛСД или героин? – спросил он.

- Только кокс.

Король взял меня за плечи, слегка отстранил и произнёс:

- Я рад, что у моего сына есть такой друг, который потом не в жопу пук. И раз такой вопрос поднялся – сиськи или задница?

И я знал ответ. Хоть и не был с ним согласен, но знал.

- Задница.

- Почему?

- Сиськи – пародия настоящей задницы. С неё всё началось, ей всё и закончится.

Король начал плакать.

- Великие слова, мой друг, великие! Идём же, друг моего сына, мой друг! Закатим пир на весь мир!

Правда, когда он ущипнул меня за задницу свободной рукой, я слегка засомневался в правдивости его слов. Ведь быть би, значит не быть пидором, верно?

Чуть позже у нас был праздничный обед, на котором…

Мы сидели голыми.

Я смотрю, король действительно имел свой взгляд на вещи. И если мне было в принципе не стрёмно раздеться, как и королю, и Фиалке, то вот королева залилась румянцем, оголив свои мохнатые прелести. Хотя, по правде говоря, пусть они и выглядели классно, её кудрявый ёжик и довольно приличная грудь, я уже столько насмотрелся на них, что просто скользнул взглядом, вставляя оценку.

Да и какая разница голым ешь или нет? Главное, что еда была отменной. Я такую ел конечно, но не часто. А тут были блюда, коих я даже не пробовал! И сука вкусно же! А ещё, что самое главное – много. А не какие-то отрыжки мокроты главного повара под соусом, которыми меня в ресторане угощали.

Мы ели практически в полной тишине, если не считать того, что король иногда задавал вопросы как Фиалке о его успехах, так и мне. Не укрылось от меня и то, что у короля под столом работала служанка ртом. И королева буквально не знала, куда деться от стыда – то ли сдохнуть, то ли испариться на месте.