Екатерина Оленева - Черная королева (СИ)

– Я умею за себя постоять.

– Да я заметил. И всё-таки ночью лучше сидеть дома. Если ты девица.

Меня его мнение о моей добродетели интересовало в последнюю очередь. Как и заинтересованные взгляды тоже, кстати.

– В городе давно назревало восстание?

– С того дня, как все поняли, что выродок проклятого короля покусился на трон.

– Выродок? – возмутилась я. – Тебе-то как будто король не должен был успеть досадить?

– Только не говори мне, что ты на стороне рыжей шлюхи и её выводка. Ты для этого слишком хороша собой.

В городе назревало восстание, а те, кто должен следить за этим, всё прошляпили. Ой, кто-то у меня лишится министерского кресла. Вот только во дворец вернусь.

– Вот она! Гроза! Настоящая гроза народного гнева! Святая и неукротимая!

Я убила шестерых ради дурочка. Могла бы, дала себе подзатыльник. А то может быть и пинка хорошего отвесила бы. Вот что значит поддаваться порывам.

Но шестеро против одного? Не выдержало сердце моё девичье.

А зря. Чем меньше в мире дураков, тем спится спокойнее.

Правда, по какому-то закону подлости дураков рождается в три, а то и в четыре раза чаще людей, разумом наделённых.

– Не знаю, о какой грозе идёт речь, – окинула я улицу полным сомнения взглядом. – По мне, так мародёрством не то что пахнет – прямо-таки воняет.

– Всегда найдётся недостойные. Но цель у восстания святая!

– Ага, – кивнула я, угрюмо наблюдая как толпа бьётся у арочных ворот, ведущих в складские помещения.

Удары градом так и сыпались во все стороны.

– Куда уж светлее-то и прозрачней? Там, за воротами, если мне не изменяет память, хранятся пряности и вино?

– Это только начало!

– Вы правы. Это только начало. Начало кошмара.

– До чего неправедная власть способна довести отчаявшегося человека, – с горечью, в которую мальчишка тщетно пытался замаскировать отвращение, проговорил мой нежданный знакомый.

– Вы так снисходительны к этому двуногому стаду? – передёрнула я плечами. – Здесь нет проклятой королевы. По крайней мере она уж точно не подталкивает этих людей к пороку. Так что, смею предположить, в глазах создателей эти люди виновны в принятыми ими решениями. А также в тех действиях, что вынуждены будут предпринять против них власти. Прольётся кровь. Вот и всё, чего они достигнут. Только этого. Кстати, просветите меня. Я в затруднении определить с тем, что творит этот безрогий скот?

Во взгляде юноше сквозило осуждение:

– Благие Боги не велят осуждать ближнего своего.

– Мне эти люди не близки, а насчёт вас – вам решать. Да я и не осуждаю. Я понять пытаюсь.

Стадо ворвалось внутрь жилого дома, в котором, Хвала Благим богам, судя по погашенным огням, жильцов не было. Находись они внутри, мародёры задержалась бы, чтобы устроить расправу. А так слишком быстро стали выволакивать из сорванный с петель ворот мебель.

Покалеченные столы, стулья, бюро и комоды сваливали в кучу.

С другой стороны улицы огромные мужики в цветных колпаках, кажется, обозначающих их принадлежность к какой-то гильдии, катили бочки с дёгтем и смолой.

– Скажи мне, что они не собираются это поджигать, – процедила я, наблюдая, как чёрная вязкая жидкость полилась на останки мебели, бывшей изысканной ещё четверть часа назад.

– Боюсь, что именно в этом их цель.

– И как твой разум привязывает их действия к проклятому королевскому семейству?

– Королева-демон послала личных бесов подзуживать обезумевших людей.

– Роскошно! – не могла ни восхититься я его воображению вкупе с изобретательностью. – Раз такой умный, может, за одно придумаешь, на кой черт сдалось ей это пламя посреди винных рядов?

Мальчик моргнул.

Он понимал, что я над ним потешаюсь, и старался не ударить в грязь лицом, но ничего остроумного в голову, видно, не приходило.

Я не смогла сдержать ехидной улыбки.

– Королева не любит пьяниц. Может быть поэтому приказала бесам уничтожить винные запасы? Радеет за нравственность, заметь.

Зрелище было дикое и откровенно жутковатое.

Люди скакали, размахивая палками, будто сами превратились в упомянутых нами бесов.

Сухое полированное дерево загоралось мгновенно, подбрасывая кверху пламя.

Один из цветных колпаков окунут факел в смолу и швырнул его в костёр, после чего огненный язык, затанцевавший на деревянном обломке, взвился выше.

Толпе представление пришлось по душе. Воя, как звери (наверное, от восторга) люди принялись швырять в пылающее горнило все, что попадалось под руку.