Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу [СИ]

— Погоди, Ян, но ты же говоришь, что в доме стёкол нет и крыша провалилась, как ты там собиралась ночевать?

— Ну я же не видела, не знала этого, — она хлопает глазами.

— То есть ты даже домой не заходила, как приехала?

— Ну почему, зашла… Посмотрела — там такая грязь, что я решила: немножко полежу на солнышке, а потом буду убираться. Ну ты сам, неужели бы кинулся полы мыть на моём месте?

— Я между прочим, тоже сегодня приехал, и первым делом принялся именно за уборку.

— Ну блин, ты молодец, а я ведь тоже хотела, только уснула.

Вздыхаю так, что она умолкает. Смотрит на меня выжидательно, а я что, я совсем-совсем железный что ли?

— Ну и как ты себе это представляешь?

— Ты можешь лечь… — она задумывается, ковыряет пальчиком стол, заканчивает неуверенно: — с краю?

— А спать? У тебя постельное бельё есть?

— Его тоже завтра привезут, — говорит она с несчастным видом. — Я же говорю, в машине забыла.

— Ты сказала, что оставила там продукты!

— Они были завёрнуты в постельный набор. Там же стекло, что бы не разбилось, я завернула.

— И ты, вся намазанная сметаной, хочешь лечь спать в мой спальный мешок? — тихо ужасаюсь я.

— Где намазанная, — хлопает ресницами Яна. — Сметана впиталась давно. А он у тебя большой кстати? Там вдвоём нормально спать?

— Там спать хорошо только одному, — твёрдо говорю я ей. — И только не намазанному сметаной.

— Ну Дим, ну чего ты, так вообще с гостями не поступают, — опять канючит она, но я не преклонен.

— Яна, ты классная, но после тебя мешок нужно будет стирать. А тут даже машинки нет, где я его, на реке буду… — я умолкаю от пришедшей в голову мысли. Девушка смотрит вопросительно, приходится объяснять: — Яночка, а ты вообще знаешь, что тут совсем рядом река протекает?

— Ну конечно, за нашими огородами же, ты что, только вспомнил?

— Да я не о том! Предлагаю тебе помыться там, смыть с себя эту жирную гадость, и тогда можешь лечь со мной.

— С тобой!? Почему это я должна спать с тобой?

— А ты думаешь, я тебя уложу в свой спальный мешок, а сам лягу рядом, на полу? Да я тебе всех пойманных ночью мышей в этот мешок запущу.

Девушка представляет себе эту картину и содрогается:

— Я не спорю, ты тоже ляжешь, неужели я тебя прогоню. — Хмурю брови, и она торопливо заканчивает: — Но это не значит, что я буду спать с тобой! Мы будем лежать в одном мешке и всё. Ты отдельно, я отдельно.

— Лежать в одном мешке… как две большие картофелины, — передразниваю я её интонации. Потом представляю нас картофелинами, что лежат бок-о-бок друг с другом, причём Яна с пучком рыжих волос, и мне становится смешно. — Ты вообще когда-нибудь спала в спальном мешке? Ну, там, на природу может ездила?

— Нет, в первый раз буду.

— Тогда понятно… — зачем рассказывать ей про размеры спального мешка, если всё равно других вариантов не нахожу. Сама увидит.

— Только ты сходишь к реке со мной! И мы зайдём ко мне домой.

— Зачем?

— За полотенцем и гелем для душа.

Вообще то, отправляться одной ночью на реку — действительно плохая идея. Пусть она взрослая и кажется вполне самостоятельная девочка, но надо бы сходить с ней. Для успокоения совести, так сказать.

А ещё я думаю о том, что купание на реке в полнолуние — отличная мысль.

Дом, где когда-то жила бабушка Нюра действительно в плохом состоянии. Смешно думать, что в нём можно не то что жить, но даже провести ночь. Я лишь зашёл внутрь, окинуть взглядом можно ли здесь что-нибудь сделать и отвернулся, махнув рукой. Это работа мне не по силам: нужен инструмент, нужны материалы, в конце концов нужно желание. У дверей стоит огромная сумка, в которой копается моя спутница, что-то разыскивая. Интересуюсь:

— Сумку оставим здесь?

— На обратном пути захватим с собой, — не отрываясь отвечает девушка. — Или ты хочешь её носить с собой, к реке и обратно?

— Я хочу? — Возмущаюсь я не столько этой идеей, сколько тем, что Яна кажется решила переехать ко мне. — Ты вообще о своих планах расскажи для начала…

— Ура, нашла! — сообщает она мне в ответ, радостно демонстрируя какой-то флакон. — Я уж думала, что дома забыла.

— Или в машине, — поддакиваю я. — Смотрю в той машине много всякого уехало, например, здравый смысл.

— Какой ещё здравый смысл? — с подозрением спрашивает Яна.

— То есть, его вообще не было? Мне тоже так начало казаться.

Яна хватает меня под ручку и тащит к выходу, так, что я задеваю плечом косяк и шиплю от боли.