Максим Майнер - Норвуд. Книга 1

— Почему именно я? — спрашиваю, чтобы потянуть немного времени.

— Повелитель послал мне видение, что явится храбрый юноша, волосами русый, да с отметиной над губой, который и оружьем владеет и пером!

Я невольно удивился — вроде старуха, а зрение какое острое... Многие мой шрам за всю жизнь не замечали, а эта в темноте углядеть умудрилась.

— И коли добром он под руку господаря нашего станет, то силу великую получит!

Не знаю, зачем я ей нужен, ведь у неё и так полно единомышленников... Хотя, возможно, дело как раз в том, что я грамоте обучен? Не понимаю, как она об этом прознала, но всерьёз поверить в её обещания мог только какой-нибудь деревенский увалень.

— А нужно всего ничего — запалить костерки, но не абы как, а с самой юной жизни начав...

Действительно, какая ерунда! Сжечь живых людей, чтобы порадовать несуществующего бога, о котором в других местах уже сотни лет никто слыхом не слыхивал.

Видимо, старуха воспринимала моё молчание за согласие, потому как она продолжала:

— Сначала к Инису отправится девчушка — молодая кровь угодна нашему господину!

— Нет! Норвуд! — завопила вдруг Золька. — Не соглашайся! Ты же упырищу страшенного прикончил! Ты же настоящий гер...

Договорить ей не дали — староста подскочил к столбу и, размахнувшись, влепил звонкую оплеуху. Голова мотнулась, и ребёнок потерял сознание. Что же, возможно, так даже лучше.

— После молодой крови наступит черёд той, что постарше...

Старуха продолжала распинаться, но я снова не слушал её, а смотрел в глаза Френсис, ставшие чёрными и блестящими. Теперь мне стало понятно, что нужно делать — я вспомнил руку над свечой. Но решиться было непросто и кабы не лёгкий кивок Опалённой, не уверен, что я смог бы перебороть себя.

— Хорошо! — мне пришлось перебить служительницу Иниса. — Я согласен!

Мастер Фонтен, который не ожидал от меня такого, попытался что-то сказать, но крестьяне, стоявшие рядом, пинками заставили его замолкнуть.

— Чтобы получить силу иногда приходится потерпеть, мастер, — коротко бросил я, глянув на своего бывшего наставника. Не знаю, понял ли он, что я имел в виду...

— Не забудь — начать нужно с девчушки! — старуха без боязни протянула мне факел, но люди, стоявшие позади, напряжённо зашевелились.

Я буквально затылком почувствовал, как они приготовили оружие на тот случай, если мне вздумается выкинуть какую-нибудь глупость.

Промасленная тряпка слега потрескивала и иногда постреливала искорками.

— И ещё. Перед тем как начнёшь, скажи — «Инис, эта жертва в твою честь!»

Я кивнул и сделал шаг к столбам — все три были рядом, но какое-то расстояние между ними всё же было.

— Сперва молодая кровь! — в очередной раз напомнила старуха.

Золька висела на самом правом столбе, и я теперь стоял прямо перед ней. Она по-прежнему была без сознания и не видела пламени факела, который должен поджечь дрова под её ногами.

— Давай, — слева раздался едва слышимый голос Френис. — Не бойся, другого выхода нет...

Я кивнул, бросил взгляд на толпу позади — люди напряжённо следили за мной — и громко сказал, задрав зачем-то голову к небу:

— Инис! Убирайся в ту дыру, откуда ты выполз!

Слитный вопль, полный ярости и возмущения, пронёсся над поляной, но мне было всё равно.

Я поднёс факел к лицу Опалённой, и на белой коже сразу появились следы копоти...

Глава 21

Удивительно, но запаха палёной плоти не было — кожа девушки, словно фарфоровая, только чернела не обгорая. Глаза же блестели всё ярче и ярче.

Я пристально смотрел на пламя, облизывающее подбородок и щёки Френсис, а перед глазами кружились жёлтые пятна, соединявшиеся в причудливые узоры. Стоило перевести взгляд, и казалось, что огонь повсюду — в тёмных ночных облаках, среди шумящих яблонь и даже просто в прохладном воздухе.

На уши давил гул, состоящий будто бы из тысяч слов, одновременно произнесённых множеством людей. Разобрать конкретные звуки было невозможно — они рассыпались на искры и сливались в сплошной треск.

— Правильно. Честно. Достойно. Доступно. Вероятно. Возможно. Неизбежно.

В голове плясали образы, переплетавшиеся с воспоминаниями и тонувшие в рёве пламени. Какие-то сгустки, рождённые им, выныривали и формировали цепочки символов, складывающихся в понятия.

— Возмездие. Могущество. Обретение. Согласие. Удержание. Независимость. Цель.

Гул превратился в гром — навязчивый и безжалостный — уничтоживший созвучие голосов и оставивший гореть в мозгу только два слова или образа.