Татьяна Патрикова - Zombi in Russia

— Потап поедет с вами, — решил Львов, который до этого не вмешивался в происходящее, пока не разобрался что к чему.

— Я не поеду, — неожиданно уперся Яшка. — Это может сказаться на ребенке. На вашем ребенке, — с нажимом сказал он, обращаясь к Силаю, который все еще не отпускал его руки. Охотник напрягся.

— Ребенок выживет, — вмешался Потап.

— Как мой Сережка — Уточнил у старейшины Шурка Коваль.

— А что с ним — Не понял Яшка. И тогда вмешался Семен, который тихо запел. Через пару мгновений песнь подхватил Потап, а после него и Яков, пока в общий хор не влилась более низкая и решительная партия Игоря. Через несколько минут все, участвующие в спевке умрюнцы, резко замолчали.

— Ну, что — Спросил генерал у напарника.

— Пусть едут вместе, — распорядился тот, глянув на Потапа с Игом, — Марьку предупредим через Люся. Хорошо, что Дюшку оставили. Он должен услышать, раз теперь даже с хвостом. А Семен и Шурка нужны здесь, — он посмотрел на напарников.

— Зачем — насторожился Коваль.

— Глеб только что нашел лечение. Выпил ту часть души, которая была поражена безмолвием. Вылечил. Нужно разобраться.

— Ты серьезно — Недоверчиво выдохнул доктор.

Игорь кивнул.

— Да уж, вот ведь верно, не бывает худо без добра, — прокомментировал генерал и пошел разбираться с насущными проблемами. В Царицыно раненого Яшку переправят и без него, в Игоре Арсений больше не сомневался.

В парикмахерской поначалу не было ни души, поэтому Всеволод смог с чистой совестью расслабиться в руках нового мастера. Им оказался молодой парень лет двадцати, который умело щелкал ножницами где-то над ухом, но развлекать почетного клиента разговором явно побаивался. Или тут было нечто другое Интуиция в очередной раз не подвела. Парень тяжело вздохнул, встретился с охотником взглядом в зеркале и виновато потупился. Всеволод выразительно вынул брови.

— Я такой отбор выдержал, чтобы сюда попасть, а они, оказывается, предпочитают стричься в женском зале, — посетовал парикмахер.

Всеволод усмехнулся и окинул парня насмешливым взглядом.

— А ты думал, в сказку попал Девчонки моими парнями делиться точно не станут, можешь мне поверить. Они в нашем районе всеобщие любимцы. А ты-то сам давно к нам

— Я не из вашего района, — окончательно оробел тот.

— И откуда же ты сюда мотаешься

Парикмахер назвал адрес, Всеволод присвистнул.

— Далеко. С чего бы такое рвение Хочешь быть на гребне информационной волны Или шпионишь

— Хочу быть дизайнером одежды. Первым дизайнером, специализирующимся на умрюнцах… ну и умряках тоже, говорят, Глеб так не согласился считаться полноценнымумрюнцем, хотя его уговаривали и кузнецы и старейшины.

— Да, сынишка у нас упорный.

— Он ведь приемный…

— Ну, да. Об этом уже каждая собака знает. Пиар отдел работает без осечек. Что — Всеволод заметил, как на мгновение в лице парнишки что-то поменялось.

— Я из детдомовских.

— А почему никто в приемную семью не забрал

— Не захотел к чужим привыкать.

Всеволод нахмурился, в словах парня ему послышалась некая еще не ложь, но уже недосказанность.

— Обоих родителей задрали

Спонтанные вспышки зомбифицирования регулярно возникали там, откуда не ждали. Тем не менее, если погибали оба родителя, дети попадали в детдом только в самом крайнем случае, потому что всегда находились семьи, в которых в точно таких же вспышках, погибали не родители, а дети. Такие люди предпочитали забирать к себе на воспитания чужих детей и воспитывать как своих. Немыслимо, дико, но, как не странно, единственно правильно в тех условиях, в которых было вынуждено выживать человечество после зомби апокалипсиса.

— Маму, — парнишка окончательно замкнулся и даже ножницами щелкать перестал. — Я Антом Игнатьев. Слышали, наверное. — На щеках парикмахера расцвели красные пятна стыда.

Всеволод в нервном жесте почесал бровь. Да уж, мир, что называется тесен. Дядя Всеволода, младший брат отца и единственный оставшийся в живых после Бунта обреченных родной человек, погиб именно в той вспышке, которая началась по вине отца Антона. Тот натолкнулся на зомби в развалинах на границе одной из запретных зон, но не сообщил о нем чистильщикам, как предписывалось, а спокойно вернулся домой. Посадил в машину жену и сына, отвез туда, где видел зомби и бросил. Маргариту Игнатьеву разорвали на куски на глазах у семилетнего Антона. Потому что после того, как ее начал рвать тот первый зомби, на запах крови из лежек, инертных больше десяти лет, поднялись другие. Антон убежал. И бежал до тех пор, пока не вывел толпу озверевших мертвяков на ближайший жилой район. Малыш искал спасения, это все понимали. То те зомбяки сожрали столько народу, что неудивительно, что мальчика так никто и не забрал, и он рос на попечении муниципальных властей. Процесс над его отцом был показательным, потому что причина, по которой он спровоцировал всю эту жуть, не поддавалась осмыслению в современных реалиях. У него была интрижка с молоденькой практиканткой, которая оказалась достаточно кровожадной и бесбашенной, чтобы в доказательство его любви к ней потребовать смерти законной супруги и их общего сына. Девчонку задушил голыми руками один из мужчин, чья семья полностью погибла в той вспышке. Ее любовника осудили и публично сожгли на Красной площади. За такое злодеяние, рассудили военные, стоящие у руля, наказание должно быть соответствующим. Иначе их бы не поняли. Только ужасом перед мучительной смертью можно было остановить возможных подражателей. К сожалению, не все сохраняли трезвость рассудка в новом мире, и члены чрезвычайного комитета это прекрасно понимали.