Елена Гуйда - Кель. Год Стального Ястреба [СИ]

— Сам прочту, — сказал Дарм. — Не верится мне что-то.

— Просто так в денмаркийских хрониках о колдовке не писали бы. Там, этих с даром, недолюбливают.

— Спала она с ним, вот и написали, — сказал Дарм. — И с чего это ты вообще взялся их читать?

— Лейтенант Дархо сказал, что завтра нам пришлют на практику колдовок.

— С чего бы это? — спросил я, стараясь скрыть от друзей волнение.

— Вот из-за этого! — ответил Корх. — Мол, очень действенно это, когда есть в отряде не только колдун, а и колдовка.

— Колдовки беспомощны, в битве только мешаться будут, — почему-то сказал я.

— Зато дар их весьма полезен.

— У каждой свой. И не каждый полезен.

Парни посмотрели на меня, ожидая, что сейчас начну рассказывать о колдунах и колдовках, но говорить еще что-то я не собирался. И ответом мне был разочарованный вздох и укоризненные взгляды. Потому я спросил:

— Кстати, а что с ней стало? С колдовкой этой?

— Ничего толком не написано. Только то, что с князем разругалась и ушла, прихватив с собой колдуна, что в войске до нее еще был.

— Вот я же говорю. Спала с княжичем. А потом и с колдуном. Княжич их застукал и прогнал обоих, — нашел подтверждение своим выводам Дарм.

— Тебе романы для девиц писать, — пошутил Сатэм.

— А что…

Поляна взорвалась хохотом. Мы смеялись до слез, особенно когда он скорчил обиженную рожу и фыркнул:

— Да пошли вы…

В ту ночь я снова не спал. Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны мне хотелось снова увидеть тех, кто окружал меня с детства. Возможно, даже я их узнаю. С другой, я совершенно не знал, как себя вести.

К тому же мучил меня вопрос, от той ли колдовки получил я в подарок оберег? Или то, что имя одно с прославленной в Денмарке таххарийкой, еще ни о чем не говорит? Жуть как знать хотелось наверняка. А с другой стороны, разве такое быть может? Да и вообще, не известно, жива ли вообще та Кристианна, что в войне на стороне Сельфа выступила.

Не удивительно, что на утро я чувствовал себя так, словно снова провел неделю в Тихих болотах. Помятый и уставший. А еще сверх меры раздраженный.

— Тебя будто целую ночь по лесам гоняли, — констатировал Корх.

— Исчезни, — рявкнул я, не в силах сдержать раздражение.

— Да ладно тебе, — совершено не впечатлился он, вытягиваясь в струнку при появлении лейтенанта Дарха. — Это же не конец света.

— Если не заткнешься, я лично тебе этот самый конец света устрою.

Умом я понимал, что Корх совершенно ни в чем не виноват и даже пытается меня поддержать, но поделать с собой ничего не мог. Я боялся этой встречи с колдовками. Понимал, что никуда не денешься, и от этого становилось только хуже.

«Остыну — извинюсь» — подумал я тогда. И совершенно забыл об этом, едва в ворота вошли колдовки.

Я всегда знал, что судьба и боги ко мне жестоки. Но не думал, что настолько.

Их было семь. Девушки разного возраста, судя по тому, как выглядели. И среди них я сразу заметил Талли. Хотя я уже не имел права так ее называть.

Колдовка Таллианна. За эти годы она совершенно не изменилась. Такая же совершенная золотистая кожа, глаза цвета огня, рыжие длинные волосы, и алые губы, изогнувшиеся в подобии усмешки. Даже одежда была в оранжевых и красных тонах. И все так же высокомерна. Хотя нет, что-то в ней все же едва уловимо изменилось. Повзрослела? Конечно, повзрослела. Представить сложно, через что прошла моя семья, имея такое несмываемое пятно на репутации, как сын, рожденный без дара. И удар принять пришлось именно старшей дочери. Моей сестре. Хотя о чем это я? Я больше не был ее братом, как и она — мне сестрой. И она думала так же. Прошла мимо, даже не взглянув на меня. С таким лицом, словно само присутствие ее здесь оскорбление для всего рода.

С ними была их наставница. Подруга моей матери, если я еще имел право хоть в мыслях так ее называть, Колдовка Оалианниса. Узнала ли она меня? Узнала, конечно, но предпочла, не замечать, как и остальные.

Интересно, что могла заставить колдовок снизойти до простых людей? Неужто и правда, приказ царя? Тогда может и правда…

Эту мысль я не додумал. Потому что она все же взглянула на меня. Один взгляд. Короткий. Мимолетный. И столько презрения и не прикрытой ненависти, что я едва не задохнулся. Она едва смогла сдержаться и не поморщиться. Даже дрогнула маска на безупречном красивом лице. И тут же снова застыла.

— Мда. Будет весело, — сказал Дарм слева от меня.

Я его веселья не разделял. Мне было горько.