Владимир Андриенко - Знак вурдалака

— Сей Войку в доме Кантемира ныне?

— Нет.

— Как нет? Он лежал там в беспамятстве!

— Уже не лежит.

— А где он?

— Он бежал.

— Это черт знает что, Степан Андреевич! А у меня здесь был сам вице-канцлер! Сам Остерман! И многими бедами грозил и мне и вам! Затем я был во дворце и наслушался грозных слов от самого Левенвольде. А у нас есть мертвая старуха Анна и сбежавший Войку. Пропали Дурново и Тарле.

Статский советник продолжал:

— И никто не знает где они! Охрана вернулась обратно. А ни Тарле, ни Дурново нет! И пропали они по пути в Архангельское!

— Я разберусь с этим в ближайшее время, господин статский советник.

— Нет! Теперь я сам стану вести сие дело!

Зотов принял решение. Надобно все самому обделать.

— Вы? — удивился Волков.

— Я! Мне надобно первому доложить о его окончании! Первому!

— Но я почти…

— Хватит Степан Андреевич! Если я сего не сделаю, то мне конец. Понимаешь? Лишат чинов и наград. И самое лучшее отправят в имение в отставку без пенсиона. А худшее — лишат не токмо чинов, но и имения и спровадят в далёкий Березов. Потому я беру все в свои руки.

— Но что вы можете? Вы дела сего толком не знаете!

— Я знаю, как сие дело завершить.

— Но не поймать настоящего виновника!

— Сейчас не до того, Степан Андреевич. Сейчас голову спасать надо. Так что не обижайся. Тебе поручаю дело купца Лаптева. И быть тебе сегодня в доме Лаптева и там доподлинно узнать, кто сего купца упокоил.

— Господин статский советник…

— Все! Я сказал свое слово, господин надворный советник! И более повторять не стану!

Волков поклонился и покинул кабинет Зотова. Его удивила решимость начальника все делать самому. Хотя он знал, что Зотов вынудит некоторых людей низкого звания дать нужные ему показания…

После ухода Волкова Зотов приказал слуге разыскать фискала Тайной канцелярии Кауфмана с которым ранее имел дела. Он передал, что фискал немалую мзду за сей визит получит. Знал Зотов жадность фискала до золота. Такой мать родную продаст за кошель.

Кауфман скоро прибыл к нему. Он вошел в кабинет Зотова и нагло развалился в кресле. Затем мерзко ухмыльнулся (знал мерзавец, что нужен Зотову) и произнёс:

— Звал, господин статский советник?

— Звал. Ты мне надобен.

— А меня просто так не зовут. Но даром я ничего не делаю, ты знаешь.

— Даром и не надо, Яган. Я тебе пятьсот рублей пожалую.

— Пятьсот?

— Пятьсот.

— И что надобно тебе за пятьсот рублей серебром?

— Надобно знать, кто ныне на Москве есть, кто во врагах матушки-государыни числиться.

— Таких много. Хоть десяток можно найти.

— Но мне не всякий подойдет. Мне надобен тот, про кого мало кто знает. Ты ведь знаешь, Яган, о бедах, что свалились на мою голову?

— Как не знать? Под топором голова твоя, сударь.

— Под топором? Не ссылка? — изумился Зотов.

— Нет. Ты ведь думаешь, что вместо тебя Волков ответит? Ошибаешься. Волкова тебе подставить под топор не дадут. Феофан сам тебя на плаху спровадит.

— Значит, я должен найти человека!

Кауфман засмеялся.

— Знаю, кто тебе надобен, господин Зотов! Тот, кто за дела в доме Кантемира ответит.

— Именно так, Яган.

— Тысяча пятьсот рублев серебром!

— Побойся бога! — вскричал Зотов.

— Ты, Иван Александрович сам бога бойся. Ты не беден и твоя голова стоит под ударом. Я могу тебе помочь голову спасти. И за сие тысячи пятисот рублев не жалко.

— Тысяча двести!

— Не торгуйся. Я тебе такого человечка найду, что тебе лишь спасибо скажут. Но не прости сумму снижать. Ни копейки не уступлю.

— Идет! — согласился Зотов.

— Деньги!

Зотов выложил два кошеля с серебром.

— Здесь точно тысяча пятьсот рублев! Не считай.

Знал статский советник, сколько возьмет за услугу Кауфман. Фискал убрал кошели в карман камзола.

— Говори! Только сведения должны быть такие, что стоят этих денег.

— Будешь доволен. Прибыл в прошлом году из-за границы князь Голицын Михаил.

— И что с того?

— Женился он там.

— За границей? И что?

— Женился на иностранной подданной. И, главное, вызнали мы, что для женитьбы тайно принял сей князь католичество и от веры православный отрекся.

— А ты сам разве православный? — усмехнулся Зотов.

— Я не русский, а немец, про сие помни. А Голицыны веры русской и Голицыны враги государыни. Мог он подкупить холопов в доме Кантемира…

… Зотов понял, какой подарок преподнёс ему Кауфман. Этот Голицын был сыном того самого любовника царевны Софьи Алексея Васильевича Голицына. И был он врагом государю Петру Алексеевичу.