Энтони Райан - Владыка башни

— Твоя неспособность умереть сегодня выйдет вашему Королевству боком, — проворчал хозяин и удалился.

Френтиса охватила уверенность, что они никогда больше не встретятся. Стало обидно, он-то надеялся отправить хозяина вслед за слугой.

Дверь, ведущая в нишу, со стуком распахнулась, он поднялся на ноги. Вошли рабы в сопровождении взвода варитаев. Солдаты окружили Френтиса, наставив на него копья, а рабы принялись за привычную работу: утащили прочь труп жирного надсмотрщика, собрали окровавленный песок и убрались туда, откуда пришли. Френтис не знал, что скрывается за теми дверями, и, учитывая доносившиеся до него крики боли и страдания, не имел никакого желания узнавать.

Один из варитаев, как всегда молча, выступил вперед и поставил в центр ямы узелок. Двигаясь, словно единое целое, взвод отступил. Лязгнула, закрываясь, дверь.

Френтис подошел к узелку. После боя его всегда кормили. Чаще всего это была миска на удивление вкусной каши, а временами даже мясо, и тоже замечательно приготовленное. Голодный боец — не боец, в этом смысле порядки здесь были такими же, как в ордене. Однако сегодня нашлось кое-что новенькое. Помимо еды ему принесли одежду: простая практичная рубаха и штаны, как у свободного воларца, выкрашенные в синий цвет, обозначающий его низкий общественный статус. В таких штанах может расхаживать какой-нибудь подмастерье, которому позволено невозбранно скитаться между провинциями. Еще в узелке нашлись крепкие сапоги, кожаный ремень и плотный тканый плащ.

Перебирая одежду, он вспомнил, как боль, словно огнем, ожгла его шрамы. «Куда она меня заберет? — подумал Френтис, и по сердцу пробежал холодок. — И что заставит делать?»

Наутро в яму спустили веревочную лестницу. Он уже был облачен в новую одежду. Прикосновение ткани к коже было непривычным после нескольких лет вынужденного хождения голышом, шрамы неприятно зудели. Не медля, он вскарабкался наверх, не чувствуя особого желания бросить прощальный взгляд на яму, пять лет бывшую ему домом. Здесь не оставалось ничего, что хотелось бы запомнить. Впрочем, Френтису не удалось бы вычеркнуть из памяти ни единого боя, ни одной смерти. Теперь они останутся с ним навсегда.

Женщина ждала его наверху. Охранников не было — она в них не нуждалась. Прекрасное одеяние сменило куда более скромное серое платье, скорее подходящее свободной женщине среднего достатка. Френтис мало что знал об этой стране и принятых здесь обычаях, все его сведения ограничивались тем, что он успел изучить по пути сюда из Унтеша, где был захвачен в плен. Да еще обрывками подслушанных разговоров хозяина с надсмотрщиком. Серый цвет, насколько он знал, соответствовал мелким собственникам: клочок земли, несколько рабов, немного скота. Если свободный воларец приобретал достаточное состояние, равное цене тысячи рабов, ему разрешалось носить черное. И лишь самые богатые, такие как его бывший хозяин, могли одеваться в красное.

— Надеюсь, ты немного поспал? — поинтересовалась она. — Нам предстоит дальняя дорога.

Путы были на месте, только теперь они ощущались как легкое покалывание в шрамах: достаточно прочные, чтобы не дать Френтису задушить ее своим новым ремнем, но в то же время позволявшие спокойно осмотреть окрестности. Со всех сторон виднелись ямы, наверное сотня или около того. Каждая тридцати футов диаметром и десяти футов глубиной, они были выдолблены в каменном плато, отчего последнее напоминало ноздреватые соты, все испещренное узкими переходами и кавернами, в каждой из которых кто-то жил. Откуда-то слышались звуки схваток, откуда-то — стоны боли. Крики разносились в утреннем воздухе, а когда Френтис с женщиной проходили мимо ям, они могли наблюдать за пытками, производимыми надсмотрщиками. Здесь не только обучали, но и наказывали.

— Не жаль покидать насиженное местечко? — поинтересовалась женщина.

Путы позволяли ему говорить, но Френтис не ответил. Он понимал, что она раздумывает, не начать ли снова «жечь» ему шрамы, и его взгляд помрачнел. Но он упрямо продолжал молчать, в упор таращась на нее. К его изумлению, женщина рассмеялась.

— Ох, и давно же я так не забавлялась! За мной, красавчик, — сказала она и направилась к краю плато.

Оно возвышалось посреди пустыни Вакеш, словно остров в океане песка. Когда солнце стояло в зените, жара делалась такой, что даже надсмотрщики бросали свои труды. К западу и к северу уходили караванные пути. Все это Френтис запомнил, когда его сюда везли. В то время у него еще сохранялась надежда на побег.