София Серебрянская - Чёрный нефрит [СИ]

Он остановил выбор на резном полированном гребне из тёмно-красного дерева. Совершенная безделица, но ребёнку должна прийтись по душе — так он размышлял, когда шёл по коридору собственного дома в поисках воспитанницы. Но прежде его ждала другая встреча.

Юй Цзы Юань могла бы, как обыкновенно и происходило, безучастно пройти мимо, но сейчас она остановилась.

— И где ты был? — спросила она вместо приветствия, — Только не говори, что снова покупал бесполезные побрякушки для этой девочки.

Как всегда, осуждение и укоризна. Цзян Фэн Мянь пожал плечами:

— Не вижу в этом ничего предосудительного. У Вэй Юн нет ничего своего, а такая мелочь никак не повредит.

— Ты балуешь её больше, чем собственных детей.

Никогда глава ордена Юн Мэн Цзян не бежал от битвы, но от подобных разговоров спешил скрыться, лишь бросив напоследок:

— Я хочу, чтобы она почувствовала себя как дома, а не сидела, как сейчас, часами на одном месте, ожидая приказа, словно её взяли в прислуги.

Воспитанницу он нашёл во внутреннем дворе, где разминались перед тренировкой адепты ордена: она стояла в тени и заворожённо наблюдала за их движениями. Цзян Фэн Мянь невольно улыбнулся. Когда тёмные волосы, сбившиеся за время бродяжничества в колтуны, расчесали и заплели, Вэй Юн перестала походить на растрёпанного воронёнка и сейчас выглядела бы маленькой госпожой, если бы не теребила поминутно широкие рукава и не смотрела при ходьбе на собственные ноги, стоило тем на мгновение мелькнуть из-под длинного подола. Янь Ли, привычная к такой одежде, смотрела на «сестрёнку», как окрестила Вэй Юн вскоре после прибытия, с лёгким недоумением, изредка поправляла сползший пояс и затягивала потуже выбившуюся из волос ленту.

— Вэй Юн! - окликнул он воспитанницу. — Подойди. У меня есть кое-что для тебя.

Когда подарок оказался в её руках, она улыбнулась, но явно через силу - в отличие от Янь Ли, с восторгом погладившей гладкое полированное дерево.

— Что-то не так, А-Юн? Скажи, я не стану тебя ругать.

Вэй Юн крепко сжала гребень в ладонях, как самую большую драгоценность, которую ей когда-либо доводилось иметь; руки её дрожали, а речь лилась торопливо, как будто воспитанница боялась, что сейчас её прервут.

— Он замечательный, очень красивый и я очень-очень благодарна, но я боюсь его сломать или потерять, а ещё боюсь порвать или испачкать эту красивую одежду, которую вы подарили. У меня никогда ничего такого не было, а благодаря вам есть, и, если вы хотите, чтобы у меня всё это было, я постараюсь, правда постараюсь быть такой, какой вы хотите, чтобы я была!

В этой наивной искренности было нечто безумно трогательное; Цзян Фэн Мянь присел рядом с девочкой и ободряюще похлопал по плечу:

— Будь такой, какой тебе по силам быть, А-Юн. Большего я от тебя не стану требовать.

Она посмотрела на ладонь на своём плече, съёжилась и вдруг прошептала:

— Я бы хотела быть такой, как мама.

— Такой, как мама, говоришь?

Цзян Фэн Мянь обернулся: он не ждал от супруги прямого противодействия, не хотел верить, что при всей жёсткости та способна всерьёз обозлиться на малышку лишь из ревности. Но сейчас Юй Цзы Юань смотрела именно так — колюче, холодно и совершенно непроницаемо. Оробевшая сперва Вэй Юн стиснула кулачок, посмотрела снизу вверх в лицо грозной госпоже — и кивнула. Цзян Фэн Мянь поднялся, готовый встать между супругой и воспитанницей, если потребуется.

— Твоя мать была заклинательницей и сражалась с самыми чудовищными созданиями, каких ты только сможешь себе представить; сражалась до той поры, пока одно из них не лишило её и твоего отца жизни. Разве ты не боишься того же?

«Не говори с ней так», — билось внутри, и так же, как в первую встречу, хотелось укрыть малышку от холода ледяных глаз. Но Вэй Юн не пыталась укрыться, и в серых глазах светился огонёк решительности, не страха. Вот он разгорелся, став настоящим огнём — и лёд, что казался непроницаемым, вдруг треснул. Юй Цзы Юань отвернулась.

— Если захочешь стать заклинателем, тебе придётся много тренироваться. Слов мало; докажи делом.

Она ушла, и только Цзян Фэн Мянь и Янь Ли заметили, как Вэй Юн облегчённо выдохнула. Малышка всё ещё крепко сжимала подаренный гребень, словно он придавал ей уверенности.

— Ты действительно этого хочешь? Будет очень непросто.

Вэй Юн торопливо закивала:

— Я слышала, что девочки, когда вырастают, становятся чьими-нибудь жёнами; а ещё — что заклинательниц, женщин, очень мало. Только просто жене никогда не стать заклинательницей, а заклинательница может быть и женой тоже — я так думаю. Мама ведь была и тем, и другим.