Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

— Пётр, я никогда не был трусом. Если судьбе угодно, чтобы я вступил в схватку с этим негодяем, я это сделаю. И не только во имя Северины Сидорович. Эти люди заслуживают того, чтобы каждый честный человек помогал им. Вперёд!

— Ну хорошо, Ситников. В конце концов, вас убьют в понедельник, а сегодня только суббота. Хотя, возможно, спасение Северины от бесславной смерти в болоте кое-что изменило. Дайте-ка я взгляну на фотографию.

— Что толку? Всё равно на ней не видно даты моей смерти.

— Не видно-то не видно. Только мне придётся ещё раз обжечь себе руки.

Отойдя в сторонку, Пётр положил фотографию на невысокий пенёк. Присев перед ним на корточки, он прочитал заклинание. Снова огненные змейки заметались на глянцевой поверхности фотоснимка, но на этот раз всё оказалось немного проще. Подув на ладони скорее машинально, нежели потому, что они болели, Пётр поднял на Ситникова недоумевающий взгляд.

— Вот теперь я ничего не понимаю. «Убит», и дата смерти не изменились. Только вашей фамилии больше здесь нет. Ничьей фамилии нет. Осталась только подпись «Северина».

Не дослушав Петра, инженер-химик волоком потянул его дальше. Они и без того потеряли много времени.

Подозрительной тишиной встретила Ситникова и Петра полянка, где примостилась хижина лесника. Не таясь, путники решительно направились к ней.

— Витожинский! — зычно крикнул Ситников, громко постучав в дверь.

Дверь распахнулась сама. В лицо Петру ударил запах мяты. Жужжание мух, роем поднявшихся от стола с недоеденным завтраком, было единственным звуком, нарушавшим тревожное безмолвие.

Пётр, кругом обойдя хижину лесника, окликнул Ситникова снаружи.

— Ситников, здесь был только один всадник. Тот, кто жёг в лесу костёр. Я заметил, что у его коня искривлена подкова.

— Да. Он жаловался мне вчера на то, что его конь слегка захромал.

— Но где лесник и наша учительница?

Тень скользнула позади Ситникова. Пётр и инженер-химик обернулись. Бледный Витожинский стоял перед ними, многозначительно держа руку в кармане охотничьей куртки.

— А вам что здесь нужно, господин учитель? — глаза лесничего недобро поблёскивали.

— Где Северина? — выдохнул Ситников, не слушая Витожинского.

— Значит, это вы её таинственный спаситель, о котором она не успела рассказать. Она сказала, что волею судьбы познакомилась с человеком, который спас ей жизнь и который не может не быть достоин её доверия… Северина сейчас совершает романтическую прогулку с господином поручиком. Этот подонок, похоже, следил за нами с самого утра. Он настиг нас, когда мы подъезжали к лесу, в игривой форме полюбопытствовал о том, как скоро новая учительница успела познакомиться со мной так коротко, что прекрасно чувствует себя впереди меня на моём коне. Потом он предложил ей прогуляться. Ей не оставалось ничего другого, как согласиться. Она ведь сказала ему, что видит меня впервые и что я любезно предложил ей посетить мою сторожку. Было бы удивительно, если бы она заартачилась.

— И где они теперь?

— Отправились, если я не ошибаюсь, к озеру, привязав коня у оврага.

— Что намерены делать вы?

— Ждать развития дальнейших событий.

— Вы полагаете, имеет место не просто обычный флирт волокиты-солдафона? Скажите мне, ради бога, Витожинский, то, что Северина приехала под видом учительницы, — это всего лишь прикрытие? Вы должны были помочь ей осуществить какое-то рискованное предприятие?

— Восстание захлёбывается в крови, учитель. Но последние его очаги ещё сражаются. Моя сестра прибыла сюда, чтобы закчпить партию оружия.

— Ваша… сестра?

— Северина — моя кузина.

Надо было видеть, какое облегчение, несмотря на трагизм обстоятельств, прочиталось на лице Ситникова.

— Полагаете, этому человеку уже всё известно о вас и о ней?

— Могу только теряться в догадках.

— Я не знаю, как мне лучше сейчас поступить, Витожинский. Пока я собираюсь прервать романтическую прогулку учительницы и господина поручика. У меня есть на то основание: я считаю своим долгом ознакомить коллегу с ситуацией относительно крестьянских детей, с которыми ей предстоит работать.

Последние слова Ситников произнёс надменно-театральным голосом.

— Они должны быть у озера. Что ж, поспешим, — сказал он. — Вам, Витожинский, лучше остаться здесь и поменьше попадаться на глаза господину поручику. И прошу вас, поверьте — в моём лице вы обрели если не друга, то человека, всемерно понимающего мотивы ваших поступков. Ваших и сударыни Северины.