Владимир Стрельников: Водяной

После вдумчивого поглощения пищи (нифига се — лисицы рыбу лопают), кицуне с девочками ушли. Причем хитрая лиса сразу повела их каким-то пространственным схлопом, я сразу и не нашел это место. А уж для простого народа они просто исчезли с тропинки. Даже казаки перекрестились и молитву прочитали короткую, больше на матерную тираду похожую. Что уж про простых крестьян и баб говорить. Ничего, расскажут попам, пусть у тех головы болят. Надеюсь, особых репрессий со стороны церкви для них не будет, я их с веры не сбиваю и в ересь не тяну. Ну, словами. Хотя, если разобраться, то мои действия намного круче всяких изящных и хитроумных словес. Но именно это — не мои проблемы.

Все ж таки те пару недель, что мне потребовались для организации перехода нашего небольшого каравана судов на русский берег Арала, чуть не стоили моего душевного покоя. Отвык я от большой толпы, бабьего визга и ругани. Я уже готов был баб и девок жестко шугануть, несмотря на всякие мои установки из двадцатого и начала двадцать первого веков, но бабье и девки достали и казачину. Да и мое недовольство тот четко уловил. И практически мгновенно навел тишину при помощи камчи и добрых слов. Разве негромкий рев и всхлипы слышны.

— Молодец! — я хлопнул по плечу Михайлу, и сыпанул ему в ладонь пригоршню золотых. Чует мое оставшееся в прошлой жизни сердце, что от меня казачина богачом уйдет. Пару неплохих коняг он себе уже подобрал, два штуцера, пяток пистолетов, столько же клинков. Разумеется, с моего разрешения. И злата-серебра я для него не жалею, ибо старается казак, изо всех сил помогает мне. Да и пусть, казачьи сказки тоже надо сказывать.

Светлые моменты этих дней в том, что чешка, пользуясь тем, что я отправил Аяну на охоту за той слинявшей с торга парочкой, вовсю отрывается со мной ночами. Может быть, я ошибаюсь, но эта дворяночка пытается от меня ребенка заиметь. В принципе, как я думаю, это уже возможно, тем более, что ее Мара благословила.

Хилоле суета и сборы не интересны, она продолжает охотиться на новые, меченые мной челны и каюки работорговцев. Никак не успокоятся окаянные, ничего не боятся. Впрочем, уже сильно опасаются, но пока на интенсивность этого бизнеса это не влияет. Видимо, дело в том, что уж больно опасная штука похищение людей в России. Вот и смотался я до торжища, пометил борта под водой, чтоб люди заметить не смогли. Особо далеко против течения эти красавцы уйти не могли, пусть девочка самостоятельность вырабатывает. Правда, больше двух за ночь у нее не получается, но и это просто замечательно. Вот и сейчас, довольная после удачной ночной охоты, моя ученица хвастается своим подружкам. Ну да, она вполне себе подружилась с теми двумя девчонками, Полиной и Альбиной. Обе оказались купеческими дочками, племянницами священнослужителей и ученицами епархиального училища (опять попы… похоже, я им на хвост соли одним своим появлением нехило насыпал), и обеих украли не где-либо, а в Гурьеве. Нехилая сеть у людоловов, надо сказать. Я тут набросал точки, где похищали девиц и оказалось, что самая далекая от этого рабского рынка оказалась аж в Красноярске, где дамочка оказалась во время путешествия по Сибири, сопровождая отца. Именно там Анну свинтили, причем средь бела дня. И сработали русские варнаки, которые и перепродали ее этому казахскому хану. Вот этакий бизнес. Хотя, Анне полезно, знать будет, как в рабской шкуре оказаться. Сама-то симпатяшка-дворянка тоже не из бедных, около трех тысяч крепостных под ее семьей в Смоленской губернии обитают. Ничего не поделать, времена такие. Из рабского плена спасаю красавицу-рабовладелицу. М-да-с… ладно, буду считать, что занимаюсь просветительской деятельностью, валяя Анну по своему ложу.

Да, а рыжая ведьмочка, которую именуют Василисой Бельской, тоже из дворян оказалась. Ох и ревнует она меня к Анне, чуть не кипятком писает. Но даже не думает проклинать или еще каким непотребством заниматься. Понимает, что весовые категории не сопоставимы. И потому с моего разрешения днюет и ночует в моем хранилище артефактов. Видит девушка плетения, дар у нее такой. Сама плести может, как заклятия, так и проклятия, и чужие видит. И в латыни разбирается старой, переписывает какую-то книгу, одновременно для меня переводя вслух. Пусть лучше уж этим занимается, чем пытается мне мозг выносить, ибо ее Михаилу гонять плетью невместно и опасно. Бельская так же понимает, что церковь мимо ее не пропустит, и потому пишет сразу две копии. Впрочем, девчонка ничего против христианского учения не делает, ну заберут у нее попы копии, в памяти все едино много чего останется. Да и нет ничего особо чрезвычайного в этой книге. Какой-то языческий римлянин учит земледелию и способам договориться с духами земли. Увлекательно, правда некоторые способы Василиса читала красная как вареный рак. Ну да, секс в этом деле здорово рулит. Но опять же, ничего особо криминального. Более того, Михаил краем уха услышал и хмыкнул, что знакомо. Видимо, наши крестьяне и казаки подобное проделывают.