Ника Ракитина - Дорога мертвых [СИ]

— Магия крови!

Мужчины стремительно переглянулись.

— Кто?!!

Военный лагерь под Лусканом.

Нашер умостился в походном кресле, с тоской подумав, что начинает толстеть и стареть. А государственные заботы отнимают слишком много сил и времени. И вообще, он устал. Он с тоской вспоминает о тех приключениях, которые пережил когда-то и, если бы ни Невервинтер, охотно бы пустился в путь.

Нашер взглянул на преклоненного перед ним темнолицего мужчину:

— Итак, Аарин Генд, ты утверждаешь, что девушка исчезла? Героиня Невервинтера просто вот так исчезла из охраняемого лагеря? И ты, лучший мой шпион и глава разведки, не можешь ее найти?!

Повелитель оперся о спинку кресла, поднимая глаза к полотняной крыше шатра.

— Между прочим, я знаю, Генд, что она была твоей лю… возлюбленной.

— В ту ночь она была не со мной. Они с Лину собирались поболтать о своем, о женском.

— Да что ты говоришь! — Нашер всплеснул ладонями. — Эльфийка не рассказала ничего внятного, только что-то лепетала о своей кошке… или не о своей. В общем, той, на которую наступила. Ты хочешь сказать, что героиня Невервинтера превратилась в кошку?!

— Не думаю, мой господин, — ответил мастер-шпион едва слышно.

Крейсер «Нормандия».

— Лиара! — брюнет с карими навыкате глазами влетел в каюту, едва не снеся овальную серебристую дверь. — Я знаю, что капитан тут, Лиара!

Женщина с голубоватой чешуйчатой кожей и загнутыми короткими щупальцами вместо волос развернулась вместе с креслом:

— Черт побери, Кайден! Ее здесь нет! Еще три года назад что-то… — она глянула на свои ухоженные руки с длинными пальцами, — я надеялась… Но ты, ревнивый осел… Поищи у этой, репортерши Дианы Аллерс. Или спроси у Трейнор. Ко мне Шепард давно не приходит за утешением.

— Капитана нет на судне, коммандор Аленко, — прозвучал, казалось, со всех сторон прохладный голос.

— СУЗИ, ты уверена?

— Мне доступны все места корабля, — с легкой обидой отозвался искусственный интеллект. — Капитан просто исчезла.

— Как это могло произойти?!

Лиара повернулась к Кайдену спиной, глядя на завешанную экранами стену. Подняла указательный палец:

— Хороший вопрос. И главное: кто в этом виноват?

Чат WoW.

Барада: Где Zeпка? Нам танк нужен!

Роковые яйца: Да фатер наехал. Сказал, что сотрет все гамалки, если она завалит сессию.

Барада: У-у-у-у-у!!!! Танковать будешь?

Конкорд.

«Черта с два, папочка!»

Zeпка тихарилась за древним письменным столом. Рядом напрасно пытался сложиться вдвое Кодстворт, вися на пламенной струе и помавая лапами, увенчанными картофелечисткой, миксером, дисковым ножом и прочей кухонной хренью. Мог и не стараться. Поселенцам после ядерной войны на хозяйственного робота было глубоко фиолетово. Они совкались по пыльному провинциальному музею с полной безнадегой на серых лицах. Хотя… один, с рубленым лицом цвета черного дерева и яркими глазами, резко на их фоне выделялся.

«Ой, какой негр симпатичный!» — и Zeпка решительно засунула навязанное создателями игры обручальное кольцо на самое дно рюкзака.

Не подхвати Гарвей Элейн, выпавшую из синей вспышки телепорта, она бы упала. Минитмен заботливо усадил женщину на ящик, укрыл курткой дрожащие плечи.

— Струджес, кофе!

Черноволосы компьютерщик, ворча, притащил чашку с напитком из цикория. У напитка были два бесспорных достоинства: он был дегтярно черным и горячим. Элейн стала пить, обжигая губы о фарфоровый край.

— Ты попала в Институт? — спросил Гарвей осторожно. — Ты нашла сына?

Женщина отставила полупустую чашку и пристально всмотрелась в свою трясущуюся ладонь.

— И тот, и другой, — ответила медленно, словно с трудом находила слова, — оказались не тем, чего я ожидала. Моему сыну шестьдесят, Престон. Он совсем седой: и борода, и волосы. И только глаза… мои. А еще у него странные моральные устои.

Элейн дернула углом рта.

— Он вскормлен Институтом. Даже смерть отца считает закономерной потерей при удачном эксперименте. Может, я и не буду ненавидеть Институт, из-за него. Но заставить себя полюбить не смогу никогда.

Она опустила лицо к воротнику, вдыхая отчетливый запах кожи и пороха.

— Шон говорит, что Институт — единственная надежда человечества. Будто то, что мы делаем здесь, наверху, не значит ничего! Там… все чисто, бело, стерильно. Как на космическом корабле. Такой возвышенный, стерильный, беспощадный рай. Наука — и амбиции, желание власти.