Людмила Астахова - Школа Северного пути [СИ]

Имэй проснулась еще до рассвета. Ночной заморозок прежде времени выстудил угли в жаровне, и в её крошечной комнате царил обжигающий холод. Конечно, можно было ещё немного подремать, закутавшись в толстое одеяло, но мысль о том, что в спальне у мальчишек ещё холоднее, взбодрила быстрее пощечины.

— Уже бегу, уже иду… — бормотала девушка, натягивая на плечи ещё одну накидку и засовывая ноги в войлочные туфли.

Мальчишки, точно щенки, сбились в кучу на одном матрасе, укрывшись всеми одеялами сразу. Только лохматые макушки торчали из груды тряпья.

«Нужно выпросить у Мастера хотя бы парочку новых покрывал, — раздумывала Имэй, пока тормошила самого старшего — Ян Яня. — Старые все в заплатах. Сколько можно нищету разводить?»

— Ну, сестрёнка, ну еще чуточку… — скулил мальчонка, не в силах разлепить веки.

— Так, нечего разлеживаться. — Имэй честно пыталась говорить строже. — Кто хочет мыться в теплой воде, тот первым встаёт и греет котёл.

— Я буду холодной…

— Не выдумывай!

В другое время сонного ребенка стоило пожалеть. Ян Яню всего десять, тощий, как весенний заяц, и весит примерно столько же. В чем только душа держится? Но кто-то же должен помочь таскать ведра от колодца. А кроме Ян Яня, больше некому.

— Почему опять я? — противно ныл мальчишка.

И тут же схлопотал подзатыльник. Меньшее зло, если сравнивать тяжесть рук Имэй и Мастера, который не терпел возражений.

— Потому что я так сказала! — разозлилась девушка.

Каждое утро одно и то же: тихий скулёж плетущегося позади Ян Яня, заунывный скрип колодезного ворота, потрескивание дров в очаге, плеск воды и снова тихие причитания. Объяснять в сотый раз, что снова лечить Малька сейчас некому, что брат Шэн врачует в этом году солдат Юй-хоу и за ним не пошлёшь, нет ни малейшего смысла. Во-первых, потому что несчастное дитя и так всё отлично знает. А, во-вторых, очень велик шанс, что брат-целитель не сегодня-завтра сам постучится в ворота, но это вовсе не повод отлынивать от обязанностей.

Пока вода грелась, Имэй сходила в курятник покормить кур и собрать яйца. Несушки расстарались и снесли аж целых пять штук. Одно — едва оклемавшемуся после простуды Мальку, еще одно — Мастеру, остальные — в тесто на пирожки. Но нести добычу сразу в кухню было бы стратегически неверным решением. Взъерошенного Ян Яня лучше не искушать видом никем не охраняемой еды. Имэй тщательно спрятала добычу и пошла будить остальных ребятишек. Малька всё равно пришлось нести на руках — тёплого, сопящего и такого уютного, что хоть самой ложись обратно в кровать. Он даже не хныкал, когда девушка поливала его из ковша.

Ничего не поделаешь, у Мастера не забалуешь. Сначала омовение, затем разминка-тренировка и только потом завтрак. Причем лентяю порция будет урезана вдвое, чтобы никто не пытался мухлевать и упражняться вполсилы. Правило, установленное в Школе раз и навсегда: кто хорошо работает, тот хорошо ест. И наоборот.

К тому моменту, как Имэй наварила риса, уже окончательно рассвело. Солнечные лучи разогнали туман, укутавший сад, и сразу стало как-то веселее на душе. Опять же, нынче на дворе первый день месяца Лидун [1] Лидун — месяц Начало Зимы (07.11–22.11); . Скоро начнут возвращаться ученики, те, кому можно вернуться, разумеется. У кого-то закончится очередной контракт, кому-то нужно подлечиться и отдохнуть, а кто-то просто соскучился по дому. Припасов, руками Имэй и её неимоверными усилиями, заготовлено на целое войско. И это еще одно правило Школы: еды должно хватать всем — ученикам, гостям, болящим, раненым и беженцам, если таковые случатся. И никого не волнует, кто всё вырастит, соберет и заготовит впрок. Имэй огорчённо взглянула на свои ладони — у лошадей копыта мягче. А все почему? В поместье в этом году остались только они с Мастером да четверо младших учеников — мальчишек возрастом от пяти до десяти годов. Те еще помощнички!

— Сестричка, есть хочу! — с порога заорал разгоряченный бегом Ян Янь. И получил еще один подзатыльник, но уже персонально от Мастера.

У Имэй по старой памяти заболела шея. Конечно, ей доставалось раз в десять меньше, чем тому же Бродяге, но всё равно было, что вспомнить о временах её собственного ученичества. Те же побудки ни свет-ни заря, те же пробежки в любую погоду, скудный завтрак, уроки и тренировки, а потом работа по хозяйству до самого заката. И в конце дня ужин как прекрасный миг блаженства, плавно перетекающий в крепкий сон без задних ног.