— Вообще-то, им еще рановато, — попыталась отшутиться Имэй.
— В самый раз, — отрезал Мастер и, подманив девушку подойти, шепнул на ухо. — Позови всех наших. Всех без исключения, ясно?
«Да уж куда яснее», — подумалось ей, но вслух говорить не стала.
Судя по парадному шэньи и поясу с драгоценными подвесками, наставник Дон Син ждал благородных и влиятельных гостей. И ещё он не желал, чтобы ученица Ли Имэй случайно кого-то из них увидела. Причин для этого могло быть сколько угодно, но почему бы Мастеру просто не сказать: «Не показывайся никому на глаза»? И девушка спряталась бы на кухне. Опять загадки?
— Мы будем делать амулеты, старшая сестра? — шепотом спросил Ян Янь. — Правда?
Четыре пары сияющих восторгом глаз уставились на Имэй с надеждой. Мальчишек можно понять. Вроде бы и учатся не где-нибудь, а во всамделишной магической школе, но никаких чудес здесь не видать. Если, конечно, не считать чудом сытный ужин.
— Вы же слышали, что сказал Мастер? — девушка попыталась придать своему тихому голосу необходимую учителю строгость. — Придется очень постараться, чтобы его не разочаровать. Готовы?
Радостный визг, впрочем, тут же оборвавшийся, стал ей единственно возможным ответом. Ли Имэй сама такая. Книги были её божествами, писчие принадлежности — священными реликвиями, амулеты и талисманы… детьми? А еще Имэй обожала уроки каллиграфии из-за запахов: сладковатого — бумаги и терпкого — туши. Светлая сухая бумага и чёрная мокрая тушь, они как день и ночь, как Ян и Инь, соединяющиеся противоположности, порождающие что-то совсем иное. Магия, но доступная каждому, волшебство, но понятное не только посвящённому. И, по мнению Имэй, лучший дар богов людям — слово, запечатлённое в знак.
— Даже рана от меча может зажить, не оставив шрама, но след от туши останется до тех пор, пока цел лист бумаги. Сама по себе бумага не несет никакого смысла, сама по себе тушь бесполезна, и только вместе они станут чем-то большим. Каллиграф же, особенно, если он одарен внутренней силой, всегда помнит об этом. Он созидает смысл из ничего, из безжизненных вещей, одним лишь движением руки.
Имэй могла часами говорить о своем любимом занятии.
— С-старшая сес-стра, а что мы б-будем писать в п-посланиях и кому? — полюбопытствовал Су Ли, неимоверным усилием воли преодолев смущение и заикание.
У него уже в семь лет были все задатки стать прекрасным каллиграфом, а со временем превзойти Имэй. Таково мнение Мастера, а он редко ошибался. Точнее, никогда.
— Мы напишем послания всем нашим братьям и сестрам. Попросим их вернуться в Школу поскорее. Но есть одно важное условие: чем короче они будет, тем быстрее достигнут адресатов. Лучше — из одного слова.
— А какое эт-то с-с-с…лово? — прошептал одними губами мальчик.
Наставник считал, что заикание такому магу только на пользу пойдет. Кто большую часть жизни молчит, тот лучше чувствует силу письменного знака.
— А вот мы сейчас его придумаем все вместе, — улыбнулась Имэй. — Нам нужно позвать всех учеников так, чтобы они услышали и немедленно вернулись. Одним знаком.
— Надо написать «Пожар», — тут же предложил Ян Янь.
— Превосходно! Прибегает… скажем, брат Сяо Чу и узнает, что его обманули. Что он сделает с обманщиком?
Ян Янь вообразил себе в красках старшего братца, когда тот в гневе, и поёжился, как от резкого сквозняка.
— Устроит «охоту на белок», да?
Лук и стрелы с томаркой[3] томарка — стрела с костяным тупым наконечником;
в руках одноглазого стрелка превращались в орудие наказания даже, если тот не приподнимал повязки. А уж если он её снимет… «Охота на белок», когда Сяо Чу гоняет обидчика по всей усадьбе, расстреливая тупыми стрелами в самые уязвимые части тела, покажется милой забавой. Его пустая глазница видит людей и нелюдей насквозь.
— Тогда пусть будет «Тревога!» — сказал Ю Чун.
— Объясни, почему ты хочешь написать этот знак? — решила уточнить Имэй.
Мальчишка неопределённо пожал плечами.
— Если велено позвать всех, то значит, что-то важное случилось, верно? — рассуждал он вслух. — Иначе Мастер Дон не стал бы беспокоиться.
— Ты думаешь, он обеспокоен?
— Угу. Я вчера баловался на тренировке, а Мастер не заметил. И не наказал.
Спрашивать Ю Чуна, почему он баловался, если за это полагается кара, бесполезнее, чем того же Бродягу — о причинах очередного загула по кабакам. Случалось, братец Фэн прямиком шел к Мастеру за авансом — получить свой десяток палок, чтобы затем с чистой совестью отправиться куролесить по Аньчэну и окрестностям.
Читать дальше