Сандра Вог - Расцвет Ларк (ЛП)

Гудение стало еще громче. Я вскрикнула и подняла голову. В небе были силуэты – четыре, а потом пять, и они становились все больше. Ужасное гудение пронзало голову, руки дрожали. Я должна двигаться.

Перья – крылья, это было логично. Я полетела бы с помощью этого дара. Я погладила перьями руки, потом прижала к волосам. И ждала, а ничего не происходило. Я поцеловала их, погладила ими сумку, камень. Ничего.

Послышались первые крики стрижей, я содрогнулась.

- Прошу! – прокричала я перьям. – Покажите! – я почувствовала тягу рукой? Я не знала, я уже стояла, закидывая сумку на плечо, хватаясь за перья жаворонка. – Прошу! – я махала ими над головой. Ничего. Я была привязана к камням.

Стрижи приближались. Уродливые черные тела – клювы, когти и человеческие глаза. Я застыла от страха на миг, двое летели на меня, крича, они бросились к выступу. Я скорчилась, ожидая взрыва, но его не было. Я приподняла голову. Стрижи коснулись горы, но они от этого не взорвались. С пронзительными воплями они кружили и готовились к новой атаке.

Не было камней, чтобы бросить, нельзя было нигде укрыться. У меня был только один выход, которого я не хотела.

Крики звенели в ушах, я прижалась к стене, хватаясь за перья, и ждала. Ждала, пока они окажутся рядом, а в последний миг я спрыгнула.

Падение нельзя было назвать медленным.

За миг я увидела брешь в горе, пролетела ее. Пропала. Рука, сжимавшая перья, была над головой. Может, я надеялась, что они расправятся крыльями и спасут от падения. Они этого не делали. На миг я подумала, что это и не было возможным.

Я просто падала, набирала скорость, пролетая камни. Вот только падала я еще быстрее, чем летели стрижи, это радовало. Конец все равно уже скоро.

Я раскрыла ладонь и отпустила перья.

Странно, что красота может так долго оставаться в памяти. Перья, отпущенные мной, не исчезли, а остались со мной, выросли и стали целыми жаворонками, полетели золотыми вспышками в небе, словно искорки в глазах Гарейна. Их крылья расправились шире, они били по холодному воздуху. Свободные. Ликующие.

Они разрастались. Жаворонки неслись ко мне. Они добрались до рук и ног, схватили за рукава и штанину, впились коготками с внезапной силой. И мы принялись подниматься, скорость была не меньше, чем у моего падения. Я поднималась над землей, крича и смеясь от радости, от свободы полета. А жаворонки опустили меня в темной пещере гор Мир и улетели.

Чуть позже я села. Я не боялась. Я больше не могла бояться. Я встала, поправила сумку и пошла в темноте, чувствуя притяжение камней, закрыв глаза.

22

Становилось холоднее.

Проход был пустым. Тьма – осязаемой. Она проникала в мое тело, окружала и давила. Я чувствовала, как древний воздух касается ладоней, слышала свои тихие шаги по твердой земле. Пахло камнем и льдом. И останками Тротов.

А еще – слабый пульс, легкое покалывание. Звук на миг донесся до меня: тихий, медленный и ровный. И я поняла, что это – амулет Жизни, хрустальный шар. Пусть я не была с ним знакома, но звук этот напоминал мое биение сердца. Он был там, он был близко.

Я открыла глаза, открыла сумку и вытащила лунный камень Прутика, сжала его в кулаке. Он вспыхнул светом, озаряя проход, что вел во тьму, он был один из тысячи, из которых можно было выбрать. Горы Мир были паутиной ходов.

«Иди налево. Не ошибешься», - прошептала зайчиха. Я улыбнулась, ведь и без ее слов слышала пульс шара. Я выбрала путь, устремляясь в сердце гор.

Тьма поглощала мои следы, свет не проникал далеко. Я быстро и бесшумно шла вперед, борясь с притяжением гор, что хотело удержать меня.

Проход был словно со ступеньками, и, как мне показалось, появились они из-за веса Тротов. Я не смотрела наверх. Я поворачивала налево на развилках, чувствуя пульс, что становился все сильнее, пока не начало покалывать в груди, пока этот пульс не забился в такт с моим сердцем. Я шла все дальше, вспомнив на миг коридоры замка Тарнек, мне не хватало прекрасных гобеленов на стенах…

Мне пришлось резко остановиться.

Прутья. Я инстинктивно вскинула руку, чтобы оттолкнуть преграду, но застыла, уловив звук, помимо пульса амулета, и звук этот был таким болезненно прекрасным, что я опустилась на колени и прислушалась.

Мелодичный голос из сна разносился эхом по туннелю, высокомерный и глубокий. Говорила Эрема. Я хотела коснуться пролетающих мимо слов, что были ощутимо сладкими, но они не предназначались мне. И я дрожью я услышала ответ, что пробудил меня от этого оцепенения, и крик отчаяния сорвался с моих губ: