Карина Пьянкова - Тихоня в змеиной яме

Ой.

Но…

— У него тела нет!

Собственный голос звучал как мышиный писк.

Парни рассмеялись, но уж как-то слишком мало было веселья в их смехе.

— Ну да, разгуливать по планете свободно оно не может, — почти весело согласился Фелтон. — Но ты вспомни, какие функции у Темного Писания имелись в кампусу…

Источник энергии… О черт… Оно же, выходит, подключено ко всем линиям… Мать моя женщина…

Но ведь никто не стал мне вчера уточнять о такой маленькой, практически крохотной детали.

Господи, как же я ненавижу змей!

— В кампусе оно… везде? — только и спросила я, стараясь не слишком разжевывать для себя эту мысль. В истерике нет ничего хорошего. Вообще ничего хорошего.

Ответил Стоцци.

— А она у тебя и правда умненькая.

Очень захотелось его ударить. Чем-нибудь тяжелым.

— Еще бы, — согласился с другом Полоз. — Но, не волнуйся, рыжая. Сжигать весь кампус действительно куда безопасней, чем лезть напрямую к материальному вместилищу Писания.

В моем мозгу родилась пораженческая мысль развернуться и убежать. Вот так взять — и позорно удрать. Потому что я все-таки не героиня, на такое не подписывалась… но покосилась на убийственного спокойного Полоза и… стало стыдно, что ли показывать перед ним, какая я на самом деле трусиха.

Но Фелтон все равно почувствовал мое настроение. Уж не знаю, что при этом использовал: шестое чувство, седьмое чувство или спинной мозг.

— Ты еще можешь отказаться, — тихо обратился ко мне некромант, глядя прямо перед собой. — Ничего не будет. Я не позволю никому тебя заставить.

И ведь не позволит, вот в чем проблема! Встанет стеной, сумеет отбиться от своего драгоценного папочки и… и дальше все вернется к предыдущему сценарию: Фелтон идет разбираться с Темным Писанием сам. И доблестно гибнет. Потому что таков его чертов долг темного мага. Восхитительно.

Вот почему я влюбилась именно в этого парня? Видимо, проблем в жизни было маловато…

— Нет, я пойду, — поспешно замотала головой я, всем видом стараясь выразить решимость рискнуть собой ради общего дела.

Тихо и как-то грустно рассмеялся Стоцци.

— Вот почему именно ты так действуешь на девушек? — спросил Эндрю со вздохом и вышел и машины. Вопрос относился к риторическим.

— Он тебя когда-нибудь простит? — не сдержалась я. — За любовь Ребекки.

Фелтон пожал плечами.

— Возможно, после свадьбы успокоится… Если мы, конечно, доживем до их свадьбы.

Мы вышли следом за Стоцци. Старшие маги уже ждали нас возле своей машины, и я вот ни капли не сомневалась, что идти в кампус им хотелось едва ли не меньше, чем мне самой. Хотя бы потому что профессор Бхатия опять курил.

— Готовы? — спросила у нас леди Гринхилл.

Меня до оторопи удивило, насколько сильно изменилась эта женщина сейчас, когда нам предстояло сунуться в ад. Ни следа привычного остроумия. Она стала серьезной, будто на похоронах.

— Нет, Даф, не готовы, — отозвался Полоз. — Но это мелочи.

Большой змей кивнул.

— Держитесь сзади дети, — велел лорд Фелтон, повернувшись. — Поверьте, в кампусе очень весело.

Стоцци с каменной физиономией кивнул и вытащил из-за пазухи какую-то странную штуковину, которая смутно напоминала рукоять меча.

— Я бывал в горячих точках, милорд, — с легкой тенью превосходства напомнил Эндрю.

Большой змей смерил жених Ребекки ироничным взглядом.

— Вы просто не представляете, насколько горячо здесь.

После этих слов Стоцци как-то… сдулся. Вся спесь слетела. Ну, или хотя бы большая ее часть. От того, что страшно все-таки всем, почему-то стало легче.

Первым шел лорд Фелтон, сыну он этого не позволил. Профессор Бхатия хромал следом за большим змеем, и справа от декана с независимым видом шествовала леди Гринхилл. Я была готова поспорить, что женщина боялась, как бы искалеченный мужчина попросту не свалился…

Мы с парнями топали следом и эта дислокация изрядно нервировала как Полоза, так и его боевого друга. Ребята рвались в бой. И зачем так старательно нарываться на неприятности?

Внутри кампуса творилось такое, что впору вспоминать фильмы о конце света. Трещины в земле стали ее больше и из них действительно вырывались языке

пламени. Нет, только изредка, но и того хватало, чтобы лично я почувствовала себя в полноценном аду. На первых этажах почти везде вылетели стекла. Да уж, мало что осталось от райского уголка, в котором я провела два с лишним года.

— Кажется, я его чувствую… везде, — тихо выдохнула Дафна Гринхил. — Все-таки каким нужно быть идиотом, чтобы решиться использовать древний артефакт в бытовых целях?