Виктория Шваб - Туннель из костей [litres]

– Театр…

Мама смеется с облегчением, а папа треплет меня по плечу. Наверное, вид у меня ошарашенный, потому что он обнимает меня, приговаривая: «Все обошлось, Кэсс. Все в полном порядке».

– Вот почему у них там не одна веревка, а много, – добавляет мама.

Но у меня все равно колотится сердце, даже когда мы выходим на улицу. Мои родители могли пострадать. Их могло убить .

Я облизываю губы. Одно совершенно ясно: полтергейст гоняется за мной , а не за родителями. Если мы разделимся, это хотя бы их убережет от неприятностей.

– Зато мы хлебнем неприятностей по самое не хочу, – заявляет Джейкоб. – А кроме того, – добавляет он, махнув рукой в сторону моих родителей, – интересно, как именно ты собираешься удрать от оккультурологов ?

Хороший вопрос.

Я лихорадочно перебираю в уме варианты. Потом мы сворачиваем за угол, и я резко замедляю шаг при виде кинотеатра.

Вот и решение, отличная идея.

Фильмы, естественно, почти все на французском. Ах нет, есть и несколько на английском: триллер – нет уж, спасибо! – и романтическая комедия для подростков, обычная сентиментальная ерунда. На афише девушка в окружении нескольких парней, над головами у них облачка с мыслями, как в комиксах.

А главное, начало сеанса через десять минут.

Я останавливаюсь и с восторгом гляжу на афишу.

– Вот этот я бы посмотрела, – говорю я тихо, как бы сама себе.

Мама кладет мне руку на плечи.

– Давно ли ты полюбила романтические комедии?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Мне про этот фильм Лара рассказывала. – Ничего она мне не рассказывала, но врать так врать. – Забавная история. И потом, я, кажется, немного устала от привидений. В конце концов, у меня же летние каникулы. Париж, конечно, потрясающий, но я просто… Мне просто хочется чего-нибудь нормального. – Я тычу пальцем в расписание сеансов. – Ой, и время подходящее. – Я умоляюще смотрю на маму. – Можно, я пойду? Пожалуйста! А вы меня потом заберете.

Мама колеблется.

– Но мы собираемся на улицу Шантр! Неужели ты хочешь это пропустить?

Я картинно вздыхаю, опускаю плечи и шепчу:

– Наверное, нет.

Джейкоб аплодирует моей актерской игре, достойной «Оскара». Мама с папой переглядываются, тихо перекидываются парой слов, а потом мама кивает.

– Ну, хорошо.

Я бросаюсь ей на шею.

– Спасибо!

Папа покупает мне билет и даже дает немного денег на газировку и попкорн.

– Мы вернемся еще до конца сеанса, – говорит он и несколько раз тыкает пальцем в тротуар. – И будем ждать тебя на этом самом месте.

Я машу им рукой и вхожу в кинотеатр. Покупаю попкорн и воду, потом протягиваю билет контролеру. Он указывает на первую дверь слева, и мы с Джейкобом входим в полутемный зал.

– Ура, кино! – Джейкоб плюхается в глубокое кожаное кресло. – Приятные перемены.

Я пью газировку и поглядываю на мобильник, выжидаю минуту, другую. Потом ставлю таймер на два часа.

Джейкоб следит за моими действиями.

– Так, похоже, фильм мы так и не посмотрим. Я прав?

Я встаю, оставив на полу ведерко с попкорном.

– Нет.

Джейкоб вздыхает.

– Хоть бы разок заняться для разнообразия чем-то нормальным, – жалуется он.

Я толкаю дверь под светящейся надписью «ВЫХОД», и, пройдя через холл, мы попадаем на улицу.

– Совсем не круто! – продолжает стенать Джейкоб.

Париж действительно большой город, и когда мы оказываемся на улице, а во все стороны тянутся бесконечные кварталы, мне начинает казаться, что два часа – это не так уж много.

– Не так уж много для чего? – спрашивает Джейкоб. Это один из редких случаев, когда он не может разобраться в моих мыслях, так они скачут.

Немудрено. У меня самой голова идет кругом от всего, что я уже знаю, и от всего, что должна узнать.

Я должна напомнить полтергейсту, кто он. Кем он был .

Но сначала я должна сама это выяснить.

Должна узнать о нем больше.

А чтобы это сделать…

Я набираю в грудь воздуха, хватаю Вуаль и отдергиваю занавес, не давая Джейкобу опомниться и запротестовать.

Сначала секунды падения, как будто я промахнулась мимо ступеньки и лечу в темноту. Потом Париж снова окружает меня, но это другой Париж – странный, серый, старый . Дома выглядят иначе, это не ровные ряды одинаковых светлых стен. Здесь все дома разные.

Приложив руки ко рту, я изо всех сил, словно в рупор, кричу: «Эй, призрак!»

Слова эхом разносятся в тумане. Я делаю паузу и кричу снова.

– Выходи, выходи, где ты там?