Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

Она не сдерживала всхлипываний. Как больно… Только-только показалось, что жизнь может улыбнуться ей, и снова все рухнуло – из-за этой тощей, наглой и грубой чужестранки. Кавада пошарила руками по платью: в карманах платка не оказалось… Как хорошо, что ее никто не видит!

Она уже подняла подол, чтобы высморкаться в него, как вдруг прозвучал тихий голос:

– Возьмите мой платок.

– Кто здесь? – женщина вздрогнула всем телом.

– Не плачьте. Ваши слезы разрывают мне сердце, – произнес кто-то почти рядом с ней.

Теперь этот голос показался знакомым…

– Господин Верон?

– Да, это я… Я часто провожу время в этой беседке, здесь так тихо и хорошо… Вода и розы стали моими друзьями, возможно, единственными искренними друзьями в этом городе. Вода дарит мне прохладу и успокаивает мысли, а розы наполняют сердце чувствами – любовь, печаль… Они не обманут и не предадут, как люди…

«Какой у него приятный голос», – Кавада никогда раньше не обращала внимания, как он говорит. Его рука дотронулась до нее, она ощутила мягкость ткани, молча взяла протянутый платок. Ей было так горько, что даже не было стыдно. Громко высморкалась. Платок хранил запах духов: муската, ветивера…

– Какие… какие у вас хорошие духи.

– Да… Запахи – моя слабость. Я потратил долгие годы на поиски парфюмера, который смог сделать те духи, которые я хотел. Их аромат немного крепок, но если они вам нравятся, я буду счастлив передать флакон в подарок такой великолепной женщине…

– Спасибо, – голос собеседницы стал учтив, как всегда. – Да, они мне нравятся…

– Вы были удивлены, увидев меня в рядах заговорщиков?

– Да… я не думала, что вы с нами, – надо взять себя в руки. Почему в мире нет места, где можно просто выплакаться, не боясь, что кто-то окажется рядом?

– Я извиняюсь от всей души, что оказался здесь до вашего прихода. Не сумел незаметно уйти и стал свидетелем ваших слез… Если я могу чем-то помочь – с удовольствием сделаю все, только скажите.

Он никогда не был так учтив с ней. Они были знакомы много лет, но не были ни друзьями, ни даже просто хорошими знакомыми. Да практически никогда и не разговаривали.

– Вы… вы очень любезны… Извините меня за мою несдержанность.

– Нет-нет, не извиняйтесь! Это вы извините, что я оказался не в том месте и не в тот час. Если хотите, я уйду…

«Да, я хочу, – кричало ее сердце. – Я хочу, чтобы ушли все. Навсегда. Опустите занавес, и пусть тьма поглотит все вокруг. Или… меня». Проклятая учтивость… Почему она не может быть такой резкой, почему не может себе позволить быть такой же нервной, как эта иностранка?! Проклятые манеры… проклятое воспитание… проклятая жизнь…

– Нет, что вы! Вы, в конце концов, пришли первым. Спасибо за платок. Извините, я унесу его, наверное…

А про себя подумала: «Не отдавать же тебе его совершенно мокрым от моих соплей! Какая гнусная ситуация…»

– До свидания, – вежливо произнесла вслух Кавада.

– Погодите, – он поймал ее за руку. – Мы никогда не разговаривали, но я много наблюдал за вами. Возможно, вы даже не замечали меня…

«Боги, о чем он говорит? Как можно не замечать первого министра?» – она пыталась аккуратно освободить руку, но собеседник держал ее крепко.

- Я думал: «Какая красивая, какая умная, какая воспитанная женщина… Как, наверное, должен быть счастлив тот, кто держит ее в своих объятиях».

«Что это? Признание в любви?» – она не верила своим ушам. Они сидели и молчали. После ошеломивших ее слов Кавада перестала плакать. Верон наконец-то отпустил ее. Тихо журчала вода, едва шелестел листьями ветер… «Как хорошо, – вдруг подумала она. – Но мне надо идти…»

– Даже если вы это сказали, чтобы утешить меня, все равно спасибо, – ей пришлось все-таки шмыгнуть носом, как глупенькой девочке.

Она постаралась ускользнуть от него так быстро, как только возможно. И все же успела услышать за спиной тихую фразу: «Это не слова утешения». Как понять его? Кавада ни на мгновение не верила, что это правда. Она знала Верона двенадцать лет – с тех пор, как попала в замок. И никогда, никогда не чувствовала, что у нее здесь есть друзья. Она ощущала себя такой потерянной, как упавший и засохший лист зимой, несомый ветром по снежным заносам, не сумевший вовремя умереть. Была так одинока, пока к ним в город не пришел Эрланд…

Женщина неслышно скользила по коридорам замка. Какие-то звуки, шорохи, шумы… Какой ненавистный замок! Какая ненавистная жизнь! Вот и ее комната. «Хоть бы его не было, – подумала она в отчаянии. – Силы небесные, сделайте так, чтобы его не было!»