Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

Ненависть не давала его венам спасться и сердцу остановиться. Ненависть останавливала кровь, рубцевала раны и выворачивала желудок после испорченной пищи. Его не убили в самом начале. Он знал, почему – почему не убили и рыцарей Арута. Чтобы насладиться их позором, их падением…

Но его падение стало и его триумфом. Сила бойца крепла с каждым годом. Никто не мог победить Варга. Он стал живой легендой, народ восхищался им. Его выставляли против чужеземцев и диковинных зверей. Женщины бросали ему цветы и предлагали себя, мужчины кидали одобрительные взгляды, наглецы задевали словами… Он запретил себе слышать эти крики, запретил смотреть на лица. Только те, которых он ненавидел, теснились в его голове… и сцены мести.

И вот сегодня его ненависть окрепла настолько, что изменила мир. Дван весь день спрашивал Варга: «Ты уверен, что это не сон?» Если бы не шишка, полученная ночью, он бы не поверил, что не спит.

Верный Дван… Сын небогатого помещика, он поднял меч на аристократа, захотевшего взять силой его жену. Им пришлось потом уйти в лес и пополнить одну из банд, промышлявших разбоем на большой дороге.

Сильный, умный Дван стал лихим воином и даже был вполне доволен разбойной жизнью. Мирные времена ушли в прошлое, а в неспокойные годы лучше иметь не дом и землю, а меч и верных друзей. Вот только подвела его судьба, а всему виной оказалась любовь к женскому полу. Приглянулась ему одна крестьянка, живущая в отдалении от людей и не боявшаяся ни богов, ни демонов – вдова, державшая небольшую водяную мельницу. Делала она также дивную медовую брагу. Ее и выпил лихой гуляка однажды ночью слишком много. Взяли его армейские, и очнулся разбойник в цепях на повозке… После свободной лесной жизни усвоить навыки военной дисциплины оказалось ему не под силу, и после нескольких кулачных боев он оказался в цирке.

Однажды их поставили друг против друга: Варга против Двана и Эрика. Те не подняли оружие, отказались сражаться с ним. Убил бы их Варг, если бы они не сделали этого? Кто знает… Толпа требовала пощадить отказавшихся биться драагов – это были любимые бойцы Вандервилля.

Им, бывшим гладиаторам, отдали армейские казармы, наполовину опустевшие за сегодняшний день. Дван ему поклялся, что найдет торговца тканями… Вчера женщины хотели забрать цветастый платок и платье девушки-воительницы – они так и остались лежать на полу. Варг сказал: «Нет. Она приходила ко мне». Ткань на ее одежде была тонка и дорога. Надо узнать, где делают эту одежду, где ткут такие ткани.

Маленький краб, бегом передвигающийся по берегу к одной ему известной цели, наскочил на сапог – уродливый, но крепкий, как и вся одежда Варга. Некрасивая и устрашающая, сшитая из толстой, плохо выделанной кожи… Он вспомнил камзолы рыцарей Арута, тоже порванные, покрытые пятнами… Но их покрой и ткань были безупречны. Как бы ему хотелось сбросить это облачение, пропитанное потом и кровью!

На бой гладиаторам обычно давали новую куртку, а в своем подземелье они донашивали лохмотья годами. Спасибо Ивару, он оставил однажды после боя уже рассеченный мечом камзол, и Варг носил его три долгих года. Начальник охраны забирал его домой и приносил через несколько дней постиранным, вместе с рубашкой. Это была неслыханная роскошь – простая небеленая рубаха. Ивар заботился о нем, как о брате. Зачем он делал это? Как странно, что они начали разговаривать, потом беседовать, затем коротать ночи. Сегодня он отказался назвать Ивара другом… но он стал им.

Варг усмехнулся, уткнулся носом в порванный рукав. К ране на плече пристала грубая куртка, и каждый раз, когда он шевелился, напоминала о себе легкой болью.

Он привык к боли, она даже не мешала ему жить – наоборот, стала другом. Боль напоминала, что он еще жив. Боль взывала к мести, говорила, на что надо обратить внимание. Как много боли было в его жизни…

Завтра он получит новую одежду. Он мог бы взять ее и сегодня, но ему вдруг так захотелось прогуляться к морю на закате… и не опоздать на ужин к Ивару.

Четвертый дом от маяка – неказистый двухэтажный, но недавно побеленный, с коричневыми ставнями и красными цветами на окнах. По рассказам Ивара он знал всю его семью: жену Марту, двух дочек, внучку… Сегодня он их увидит. Нет, надо было все-таки дождаться новой одежды. Он так привык к этому панцирю, покрытому коркой своей и чужой крови, совершенно отвык от хороших вещей. Неужели на свете есть тонкое белое белье? Кружево? Ладная, сшитая по ноге обувь?