Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

Линне чуть не застонала.

– Если пойдете с нами, нарветесь на неприятности. Смысл в том, чтобы наказать нас за плохое поведение.

– Но мы хотим помочь, – сказала Оля.

– Не стоит, – Линне начинала терять терпение.

Она повернулась к Ревне и сказала:

– Идем.

Магдалена схватила ту за руку.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? Там же и грязь, и прочие прелести.

– Месить грязь этими ногами мне приходилось и раньше, – ответила Ревна.

– Тогда ладно, – сказала Магдалена, хотя слова подруги, судя по всему, ее не убедили.

Остальные неохотно повернулись, сели, прислонившись спинами к мешкам с песком, и принялись чистить ружья. Линне с Ревной зашагали по полю.

Таннов и Досторов. Почему они бросили полк, почему стали скаровцами? Зачем поменяли боевое братство на работу, состоящую из запугиваний, слежки и загубленных чужих жизней? Работу агентов, призванных уничтожать страну, чтобы избежать ее краха? Вот в чем смысл деятельности «Скарова».

Она страшно нуждалась в сигарете. И отдала бы за нее все радости этого мира. До нее вдруг дошло, что она идет одна – Ревна отстала, осторожно прокладывая себе путь по полю. Линне остановилась ее подождать. Затем, перекрывая шум дождя, крикнула:

– Ты не можешь быстрее?

– А ты никогда не пробовала топать на ходулях по жидкому месиву? – ответила на это Ревна.

Дождь припустил сильнее, и по земле забарабанили жирные капли. У Линне в носке неприятно хлюпало.

– Нет, – признала она.

– Хотя это в любом случае далеко не одно и то же, – сказала Ревна и сделала еще один осторожный шаг, – но, если честно, у меня нет никакого желания усложнять себе жизнь и пачкать форму. Так что спасибо, конечно, но я иду, как могу.

– Об этом тебе надо было подумать до того, как влезать в чужой спор, – заметила Линне и запахнула поплотнее куртку.

По ее спине текли капли.

– А тебе надо было задуматься о последствиях, прежде чем флиртовать с солдатами при исполнении.

– Это не было флиртом, – ответила Линне, чувствуя, как ее щеки заливает краской, – он меня провоцировал.

И к тому же ушел вместе с ее сигаретами. Узнай скаровцы, что они поспорили на армейское имущество, их бы наказали, поэтому винить брюнета в этом было трудно.

– В оружии ты, конечно же, разбираешься замечательно, но не в людях. Можешь мне поверить – он с тобой флиртовал.

В самом деле? Линне пыталась припомнить. Но едва подумала о брюнете, перед мысленным взором вместо него встали два человека в серебристых куртках.

– Я его об этом не просила.

Хотя это не имело никакого значения. Он, надо полагать, флиртовал, чтобы ее отвлечь.

Ревна пожала плечами.

– И какого хрена ты бросилась меня защищать? – спросила Линне.

Ревна оглянулась и посмотрела на других девушек, которые чистили ружья и хохотали, глядя на энергично размахивавшую руками Катю. Она, конечно же, говорила о Линне.

– За нами никто здесь не присмотрит. А раз так, то мы сами должны друг о дружке заботиться. Ведь именно так поступают в команде, разве нет?

– Даже в присутствии скаровцев?

Ревна посмотрела на Линне и на миг задержала на ней взгляд, будто оценивая ее.

– В присутствии скаровцев – особенно.

Остаток пути к телеге они проделали в полной тишине, которую Линне так и не смогла заставить себя нарушить.

Когда они подошли к крестьянину, Линне вышла вперед, чтобы извиниться. Выслушав ее объяснения, он посуровел лицом и сказал:

– Не самая смешная шутка.

– Совершенно верно, сэр. Мы…

Она оглянулась назад. Ревна исчезла за телегой. Всю благосклонность Линне как ветром сдуло. Ну нет, Ревне так легко не отделаться.

– Я прошу прощения.

Когда он услышал, что она назвала его «сэром», его лицо смягчилось. Хотя законы Союза гласили, что все люди равны, если речь заходила о крестьянах, многие высокопоставленные особы забывали о равенстве. Но отец всегда советовал Линне относиться к простолюдинам с уважением. «Когда-нибудь они станут оплотом революции, – как-то сказал он, – а чтобы пережить революцию, лучше всего оказаться на стороне победителя».

– Надеюсь, это не войдет у вас в привычку? – проворчал он.

– Никоим образом, – ответила она.

Ее жалованья вряд ли хватило бы на то, чтобы возместить расходы на капусту для всего Интелгарда.

– Будем надеяться, что это не повторится. Соберите капусту, а за два расстрелянных вами кочана придется рассчитаться. Я все равно теперь не смогу их продать.