Григорий Давыдов - Гобин поневоле или Изменчивый Мир

Оглядевшись, наткнулся взглядом на отброшенный в горячке боя Пха. М-да уж — я недовольно причмокнул, разглядывая свои руки, с которых валил, извиваясь и шипя, пар — вместо того, чтобы орудовать хотя бы отдалённо напоминающим нормальное оружие посохом, я решил мутузить одно из сильнейших существ этого мира кулаками! И где была моя голова? Далеко, наверное — по крайней мере, не помню, чтобы я ею пользовался.

Проковыляв к посоху, кряхтя, словно старый дед, поднял его, и вернулся к духу уже опираясь о Пха, как о клюку. Оглядел младенца. Теперь он уже не был похож даже на то безобидное создание, которое я лицезрел вначале: он был просто… беспомощным. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и, пускай не раскрывал рта и не говорил ни слова, но я слышал всё, что он говорит. И сердце моё дрогнуло в нерешительности.

Но затем я встряхнул головой и сильно дал самому себе затрещину: очнись, Гул-аль-Дук! Только что эта тварь пыталась тебя убить! И теперь ты, умилившись от её показушно-невинной внешности, не станешь заканчивать дело? Глупости! Пора с этим заканчивать.

Что говорил Отшельник? Как только Высший ослабнет до такой степени, что не сможет противиться тебе, обездвижь его настолько, насколько это возможно, а после сделай всё, чтобы он не развоплотился. Поддерживай в нём жизнь, вливай в него силы, а затем тут же отнимай их у него. Он должен мучиться, должен прочувствовать своё положение, а после подчиниться. Всё просто и легко. Ну да. На словах…

Я замахнулся Пха, намереваясь пригвоздить им тело младенца к земле, и застыл, вновь наткнувшись на него взглядом. Существо снова посмотрело на меня, но уже обречённым, пустым взглядом, а затем отвернулось, словно признавая за мной право решать его судьбу. И я решил. Вскрикнув, с размаху опустил посох, и тот вонзился на добрую половину собственной длины в землю. Я выругался и пнул близлежащий камень. Нога заныла, но я не обратил на неё ни малейшего внимания.

Какого чёрта я творю?! До чего опускаюсь?! Неужели я совсем гоблиннулся?! Неужели для меня не осталось ничего святого?! Я всегда твердил себе, что личность лепят её собственные принципы, понятия о том, что хорошо и что плохо, что необходимо, а что не нужно. И теперь, после такого времени, когда ни один дух не был мною хоть чем-то обижен, когда моя репутация в том, потустороннем измерении, настолько огромна, что захоти я, и смог бы призвать простенького бытового духа без каких-либо заклинаний или зелий, я собираюсь пытать одного из них?!

— Ну ёлки-палки!!! — Заорал я, отправляя в полёт очередной камень.

И тут земля содрогнулась.

Замахав руками, непонятно как пытаясь удержаться за воздух, я не выдержал и рухнул на пятую точку, не понимая, что происходит. Мои глаза забегали по поляне в поисках ответа на этот вопрос, и нашли его, остановившись на Высшем. Точнее, на том, чем он стал. Моя челюсть разве что до земли не доставала, но ударилась о грудь — это точно. И так ничего не соображающая голова в этот момент превратился вообще в лишний груз: я только сидел и смотрел, прекрасно понимая, что от меня теперь мало что зависит, и если я и получу ответ, то только если на то снизойдёт Судьба. А у этой негодяйки, надо сказать, отменное чувство юмора!

Дух, только что лежавший на земле, фактически, в предсмертном состоянии, сейчас стоял, приняв облик двухметрового ярко-фосфоресцирующего гиганта, чем-то отдалённо напоминая Великого, и стоял он… преклонив колено?!

— Служить во веки веков тому, кто ключом владеет, — заговорил он странным голосом, одновременно звучавшим тысячами голосов: и женскими, и детскими, и мужскими, и старыми, и молодыми, и при этом я прекрасно понимал каждое слово, — Давать тому Силу и Знания, и идти с ним в любую пропасть, пускай и бездонную: так велели предки.

— А я тут причём? — Прилагая огромные усилия, всё-таки выдавил я из себя.

— Как? — Несмотря на многообразие голосов, в общем и целом я услышал нотки удивления, — Ты ведь знаешь ключ, хозяин?

— К-к-какой ключ? — продолжал тупить я.

— «Й'ол-ки — паль'ки» — проговорил Высший странно-гортанными голосами, — Древний ключ, что был роздан древними духами лишь избранным, дабы те несли свет, разгоняя тени. И ты — хозяин, владеющий этим ключом. По воле предков я обязан служить тебе.

Я ещё некоторое время сидел на земле, глупо моргая глазами и не смея произнести ни слова. А затем, не выдержав, расхохотался. Громко, несдержанно и до слёз. Я, кажется, говорил, что у Судьбы есть чувство юмора? Бросьте. Она просто издевается!