Григорий Давыдов - Гобин поневоле или Изменчивый Мир

Хотя, в принципе, почему же? Парочку ответов я мог бы дать себе самостоятельно. Посмотрел на пещеру, до которой было метров десять — не больше. Вот же оно, то самое место! Так, может, наведаться в гости? Тук-тук, кто там! Внутренний голос норовил взорваться от негодования: на кой чёрт оно мне сдалось?! Но вот врождённое любопытство нежно и ненавязчиво подталкивало: давай, иди, чего же ты… Ну и ладно! Всё равно ведь лопну, если хоть что-то не проясню!

До места из ведения добрался довольно споро: свет от огненного амулета не в первый раз доказал свою пригодность как факело-заменитель. Да и сквозь ткань сумки просвечивало голубое сияние камня. Можно было и его использовать, не тратя энергии, которая, на странность, хлестала во мне через край, но как-то не хотелось. Сам не знаю почему. Ничего — ещё насмотрюсь я на этот камушек, а пока слишком много странного с ним связано, а я не люблю неизвестность.

Свет амулета выхватил из темноты пещеры гору скелетов. Где-то я это уже видел… Или нет? Подойдя поближе, присмотрелся: вся эта гора, похоже, была собрана из скелетов гоблинов. А вот один скелет явно выбивался из общей массы. Схватив Пха зубами, стал взбираться наверх — трупов тут было столько, что они походили на приличных размеров алтарь.

Но вот я добрался до вершины и, восстановив свечение амулета, присмотрелся к большому, по местным меркам, скелету. На нём ещё можно было заметить клочки гладкой на ощупь, и совсем нездешней ткани. Уверен — если походить да поискать, можно найти и молот, и обрывки приборов, а, может, даже что целым осталось, хотя вряд ли — горные гоблины не большие ценители техники.

Видать, паладин дрался до конца, немало уродцев положил, прежде чем его тупо числом задавили. И что мне это даёт? Да, по сути, ничего — узнал то, о чём и так мог бы догадаться: этот человек был обречён.

Вздохнув, собрался было уходить, как вдруг взгляд мой упал на череп Капитана. Уж не знаю, с чего вдруг что-то во мне дрогнуло, но я взял в руке череп и поднёс к лицу, повнимательнее его рассмотрев. Если я правильно помню уроки анатомии в школе, то лобная часть этого человека (А человека ли?) какая-то не такая… неправильная. С какой-то странной выемкой. А там, где должен быть мозг, совсем уж необычное, крохотное углубление. И неожиданно до меня дошло. Вытащив камень, словно делая это не в первый раз, вставил его в это самое углубление. Вошёл, как влитой! Так это, что, выходит, нечто вроде их мозга? Карта памяти нового образца? И, значит, я был в его воспоминаниях? А вот это уже кое-что… Но, выходит, здесь когда-то произошёл катаклизм? Причём вызванный этими самыми пришельцами? Но вель в воспоминаниях паладина я сумел узнать, что взрыв, который они устроили, должен был снести всё живое на Пяте. Ха три раза! Это гоблины — народ живучий и пронырливый! Да и магию снимать со счетов тоже не стоит — выжили, отстроились, восстановились! Правда, откатились в развитии на пару тысячелетий, ну да это дело поправимое! Об ограх молчу — этот народ с начала времён к трудностям привык, с ними, как с тараканами — вроде убил одного, а потом — глядь, и на его месте уже двое!

Вытащив камень, снова спрятал его в мешок и, подумав, туда же поместил и череп. Не знаю зачем, но пригодится. Вот такой вот я запасливый!

Обо всём этом мне ещё предстоит подумать, но не сейчас — позже. В данный момент у меня есть более насущные дела и проблемы.

Спрыгнув с «алтаря», на скорую руку сварил зелье воздушной стихии и, держа в голове отличительные черты места, в которое намереваюсь попасть, создал портал. Он замерцал слабым белым свечением, но и этого хватило, чтобы полностью осветить пещеру. Тьма, недовольно бурча, спряталась за мелкими камушками, обещая вернуться, а я невольно заулыбался. Сам не знаю почему. И сделал широкий шаг в мерцающее пространство портала.

Я скептически оглядел поле боя и настроение моё сразу рухнуло в самую глубокую яму души. Всюду трупы: свои лежали на чужих, кто нанизан на копьё, кто погребён под тушей Ула, кого вообще не узнать, ибо он превратился в какие-то куски мяса, совсем не похожее на нечто живое. Повсюду дым, кровь, стоны раненых. Целительницы только и успевали, что перебегать от одного к другому, Син-аль-Ланг, живая, но явно уставшая, с хрипом орала на особо нерасторопных, иногда добавляя и пинки.

- Война — дело грязное… — положили мне руку на плечо.

Обернувшись, увидел главу стражи. Старик был мягко говоря не в форме — об этом свидетельствовали многочисленные шрамы на лице и кровоподтёки. Мне вдруг стало невероятно стыдно, и я полушёпотом произнёс: