Александр Гром - Приключения Алекса

Решив не тревожить эльфийку с ее больной ногой, я затем сам приготовил завтрак. И только после того, как утро полностью вошло в свои права, громко позвал:

— Достойная госпожа, кушать подано!

Ответом послужило звонкое ржание Иль-Чары, но я ждал совсем не его.

— Э-э-эй, спящая красавица! Пора вставать!

Из палатки не последовало никакой реакции. Пришлось засунуть туда голову. Эльфиечка спала сном праведницы, уютно, как, кошка, свернувшись под одеялом.

— Подъем, госпожа, остынет все, да и в путь пора. Вставайте, ну же! Сонно щурясь, Арнувиэль какое-то время непонимающе смотрела на меня, потом все-таки до нее дошло, кто я такой.

— Ах, Алекс, простите Бога ради, но я видела такой славный сон, что и просыпаться не хотелось, — она грациозно потянулась и отбросила одеяло в сторону. — Но обещаю вам, самое большее через пять минут я буду готова. Вот только в порядок себя приведу.

«Ох, женщины, — вздохнул я про себя, — тут в пору ночью от кошмаров дрожать, а они всякие сентиментальности рассусоливают. Но все-таки интересно, что именно ей приснилось? Наверное, какой-нибудь эльфийский хлыщ. Впрочем, а мне то что за дело?»

И действительно, минут через пять слегка прихрамывающая эльфийка, мокрая после умывания в реке, подсела к остывающему котелку, Как всегда, у девчонки был отменный аппетит, и мы быстро уплели его содержимое.

— С ногой полегче? — со всем возможным участием поинтересовался я, — или по-старому?

— Лучше и намного, господин лекарь, — с оптимизмом ответила она. — Ваш бальзам; Алекс, просто чудо.

— Отлично, госпожа, но закатите штанину, посмотреть не помешает. А ну, что у нас там? Хм, ну, в общем-то, неплохо, но, думаю, пару раз смазать еще придется.

Эльфийка проницательно поглядела на меня.

— Согласна; но втирать бальзам я уже в состоянии и сама.

Мне осталось только развести руками.

— Как вам будет угодно, госпожа.

Уничтожив следы своего пребывания в излучинке, мы пошли седлать лошадей. Эльфийке попалась на глаза клюка старой карги.

— Какая занятная деревяшка! — восхитилась она, водя пальчиком по темной поверхности, испещренной таинственными колдовскими знаками. Мне, думаю, подойдет в самый раз.

— Еще бы, — с тайной иронией подтвердил я. — Выглядит со стороны так, будто вы с ней всю жизнь ходили.

— Да ну вас, — эльфийка пожала плечами и, опираясь на клюку, направилась к нетерпеливо постукивающей копытом о землю Иль-Чаре.

— Ах ты, голубушка, радость моя, зоренька светлая, — она принялась ласкать свою лошадку, а меня захлестнула дурацкая зависть: «Ну почему я не лошадь?»

В молчании мы преодолели километров пять по старой караванной дороге, тоже ведущей на запад. Когда-то в том месте, где нам пришлось преодолевать полноводную Виски, стоял прекрасный мост, соединяющий оба берега реки, и этот караванный тракт. Но… То, что когда-то было, быльем поросло… Из задумчивости меня вывело поведение Дублона, он стал тихонько ржать и тревожно поворачивать голову.

— В чем дело, Алекс? — спросила эльфийка, заметив обеспокоенность моего скакуна. — Опять какая-то напасть?

— Вы в Ничейных Землях, госпожа, — немного резче, чем следовало, напомнил я. — Так что удивляться нечему, тут сплошные напасти.

— Да я просто хотела узнать. Чего вы…

— Тсс! — палец, приложенный к губам, заставил ее утихнуть. — Помолчите, пожалуйста.

Прижав ухо к земле, я довольно отчетливо услышал догоняющий нас гул и примерно определил: небольшой отряд сабель в пятнадцать-двадцать. Но кто это: свои или чужие? К сожалению, свои были только лишь малочисленные дружины Пограничного Братства, чужие же — все остальные. Так что рисковать либо играть роль храбрецов-дураков не стоило.

— Ходу, госпожа! — скомандовал я компаньонке и пришпорил Дублона. — За нами скачут какие-то типы.

Не задавая лишних вопросов, Арнувиэль устремилась вослед. Вся опасность этой гонки состояла в колдобинах и выбоинах, оспой побивших старую дорогу. Они-то и привели к беде. Лошадь Арнувиэль оступилась, а сама она, перелетев через ее голову, грохнул ась о землю.

— Святые Небеса! — я со скоростью стрелы вылетел из седла и бросился к неподвижно лежавшей эльфийке. Сердце билось, но кто знает, что она там себе переломала.

— Госпожа, — я легонько похлопал по ее нежным щечкам, с которых вдруг отхлынули все краски жизни. — Госпожа, очнитесь! — никакой реакции. А звуки настигающей погони уже были слышны совсем рядом. — Проклятье! Дублон, ко мне!